Взятка. Роман о квадратных метрах - стр. 20

«Их роман был скоротечным, подобно капле дождя, скользящей по ветровому стеклу авто». Такие или примерно такие фразы сплошь и рядом встречались в книжонках, которые читала эта влюбленная в меня, источающая последний сок любви, старая смоковница. Она была сентиментальна до умопомрачения и от этого казалась глупой и неуместной во всем, за исключением практичности. Деньги она любила, умела считать и поначалу была откровенно прижимиста, воистину отделяя мух от котлет. Наш роман, зародившийся в номере совковой гостиницы, чуть было не прервался в самом начале, когда, удовлетворив мною себя, Алла стала, наконец, выражать интерес к предмету куда как более важному для меня, нежели секс с ней. Я обстоятельно рассказал ей обо всем, что касалось предварительного этапа работ, и, покуда из уст моих не зазвучали цифры, она внимательно и даже благосклонно слушала меня, выражая свой интерес покачиванием головы и мимикой нижней части лица. Такова была ее интересная особенность: лицо словно разделяла пополам невидимая черта. Эта женщина никогда не щурилась и не морщила лоб. Сомневаюсь, что она когда-либо могла сделать это, но, быть может, это было результатом действия какого-нибудь препарата, который она решила попробовать на себе после того, как он чудесно помог одной из ее клиенток. Нижняя же половина ее физиономии, или «мордочки» (это было одно из ее любимых, доводивших меня до бешенства словечек), наоборот, была весьма активна. Алла выпячивала подбородок, складывала губки бантиком или вытягивала их в хоботок, и кончик ее носа подрагивал, словно клюв не крупной, но хищной птицы. Подрагивание носа означало у нее высшую степень накала страстей, к которым относилось, безусловно, и раздражение. Что это такое – ее раздражение, я впервые испытал после того, как извлек на свет составленную мною смету и начал озвучивать ее значения. Она постоянно прерывала меня раздраженными заявлениями «ах, как это дорого», а в ходе оглашения «приговора», то есть итоговой стоимости, ее вскрики переросли в настоящие вопли:

– Но почему же все так дорого, Слава! – спросил у меня ее подрагивающий нос, и подбородок едва не пригвоздил меня к стене.

– Вовсе нет, Аллочка, – вложив в голос всю свою мнимую милую непосредственность, стараясь звучать без фальши, словно пианист Кисин, не имея права на ошибку, искренне ответил я. – Это самые низкие цены, какие только существуют на рынке, и притом они конечные, никаких подвохов тебя не ожидает. Это будет стоить для тебя столько, сколько я тебе сейчас сказал и ни копейкой больше. Я здесь ничего не зарабатываю. Говорю это сразу, чтобы ты не думала, что я хочу как-то тебя использовать. Нет-нет! Я давно в деле, у меня свои принципы, и я никогда не надуваю своих клиентов. Я просто надеюсь, что буду получать от тебя ежемесячную зарплату, вот и все, на что я рассчитываю.

– Зарплату? Вот как?!

– Но что здесь такого? Это общепринято! Если заказчик не хочет, чтобы его обманывал прораб, то он платит ему зарплату. Я бы и так не обманывал, но ведь я должен что-то получать за свой труд, не так ли? Речь-то идет всего о тысяче долларов в месяц и не более того. Сама видишь, у меня запросы вовсе не космические. Я адекватен и скромен, как моральный кодекс!