Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством» - стр. 89
Располагаемый доход домохозяйств сократился на 30 % с 2010 года.
Только за 2009–2011 годы расходы на здравоохранение снизились на 11,1 %, при этом значительно выросла численность жертв ВИЧ-инфекции и туберкулеза и число мертворожденных.
Неужели какая-либо из этих мрачных цифр официальной статистики, документирующей превращение нашей страны в безжизненную пустошь, может считаться признаком улучшения ситуации? Или же они, возможно, объясняют, почему греческие избиратели отказались замечать декларируемое восстановление экономики страны?
Греко-становление?
Тем не менее, в декабре 2014 года правительство и «Тройка» категорически заявили, что успех неизбежен, а экономика демонстрирует явные признаки возрождения. Даже родился неологизм: «греко-становление». Уровень производства в обрабатывающей промышленности, который в 2011 году сократился на 4 %, а в 2012 году упал еще на 15 % (что сопоставимо с общим падением производства в период Великой депрессии в Великобритании), слегка подрос в 2013 году, но в 2014 году снова стал уменьшаться. Между тем промышленное производство в 2014 году сократилось на 3 %, а чистые инвестиции оказались отрицательными[122]. Что касается занятости: пускай минимальная заработная плата снизилась на 40 %, превратив Грецию в страну мечты для неолибералов всего мира, занятость на полный рабочий день продолжила сокращаться, частичная занятость выросла на несколько процентов, а общее количество отработанных часов снизилось[123]. Разве перед нами и вправду доказательства восстановления экономики?
Можно ответить утвердительно, если опираться на трюки со статистическими данными. Технически, реальный доход – на жаргоне экономистов это доход, скорректированный с учетом изменения цен на товары – и вправду вырос. Но это был мираж, спровоцированный резким снижением цен, из-за чего покупательная способность заметно укрепилась, но не учитывавший компенсации и громадную стоимость общего долга. В приложении 1 приводится подробное развенчание этого миража.
В основном же рассуждения о восстановлении сводились к тому факту, что к 2013 году Греция стала страной с положительным сальдо; это означало, что экспорт превысил импорт, отсюда и домыслы об улучшении ситуации в целом. С 2010 года «Тройка» обещала грекам, что положительным следствием снижения заработной платы станет рост экспорта, так как сокращение издержек для греческого бизнеса повысит конкурентоспособность страны. К концу 2014 года «Тройка» и правительство наперебой твердили: «Мы же вам говорили», и эти заявления подхватывали иностранные СМИ, финансовая периодика, правительственные экономисты и представители ЕС. «Греция демонстрирует первый профицит за многие десятилетия!» – кричали заголовки.
Если бы хоть кто-то удосужился проверить, когда в последний раз у Греции было положительное сальдо торгового баланса, ему не составило бы труда понять, что ситуация на самом деле ужасающая. Профицит был зафиксирован в 1943 году, при нацистской оккупации, когда грекам не хватало средств на еду, не говоря уже о ввозе товаров из-за рубежа, но страна все же умудрялась вывозить какое-то количество апельсинов, яблок и тому подобных товаров. В 2014 году экономический коллапс привел к аналогичному итогу. Наш мнимый профицит баланса объяснялся углублением рецессии, которая обрушила импорт, тогда как экспорт оставался прежним, несмотря на массовое снижение трудовых затрат