Взрослые игрушки - стр. 21
– Так не бывает.
– Бывает. Я тебе потом расскажу. А к Саше ты сегодня пойдёшь. Потому что я так сказала. Вопросы есть?
– Есть. Это с нашего участка горелым воняет?
– Мать твою, Маша! – Сорвалось. – Андрей, не слушай. Беги к нам, я догоню.
Сегодня обедаем макаронами с тушёнкой.
– Ура! Первого нет! – Радуется сын.
– Ну, ещё раз скажи, давай! Сто раз уже повторил! – Злится Машка.
– Сестра, из тебя повар как из нашей бабули космонавт Гагарин. Кстати, число сегодня какое?
– А какое?
– Тридцатое.
– Господи, Боже мой… – Машка вскакивает, бежит к буфету, достаёт две рюмки и початую бутылку коньяка.
– Маш, внутри оса дохлая плавает… – сын показывает пальцем на бутылку.
– Глазастый, блин. Всё-то он видит. Щас выловлю. Ты поел? Дуй на улицу. Нечего тебе тут сидеть, разговоры чужие слушать.
Молча смотрим в рюмки.
– Царствие тебе Небесное, бабушка…
– Царствие тебе Небесное…
Неуклюже, стесняясь, крестимся.
Пьём.
– Не хватает мне её, Маш… – я зубы сжала, и глаза крепко зажмурила.
– И мне. Так порой и тянет взять телефон – и номер её набрать… И просто спросить: «Бабуль, как ты там? А я вот в гости зайти хотела…» – Сестра всхлипывает.
Наливаю по второй.
– Теперь деда помянем. Раз уж начали… Царствие небесное тебе, дедулечка.
– Царствие… – Вытирает лицо рукой Машка. – Небесное…
– Закусывай. – Накладываю Машке макарон в тарелку. Ешь. Я старалась.
– Я тоже. – Шмыгает носом. – Только газ на кухне дерьмовый. Не успела кастрюлю поставить – всё сразу пш-ш-ш-ш… И пиздец. А макароны я б и сама сварить могла. Ты б вот попробовала тут борщ сварить, на этой кухне походной.
Улыбаюсь, и ничего не отвечаю.
– Машк… – чувствую, захмелела я уже. С двух рюмочек. – А я о брате мечтала. Думала, ему пистолет с пистонами купят, а я поиграю… За кукол своих боялась.
– И правильно боялась. – Отвечает с набитым ртом. – Они все у тебя страшнее атомной войны были. Я в детстве боялась их больше, чем дедова протеза.
– Тоже боялась дедушкиной ноги?
– Ага. Я, помню, на подоконник зачем-то полезла, штору отодвигаю – а там нога! Я даже слегка в штаны ссыкнула. Хорош ржать, мне года три тогда было, это не считается.
Смеёмся.
– По последней, что ли? – Смотрю вопросительно.
Машка, склонив голову набок, придирчиво смотрит на кастрюлю макарон, а потом на оставшийся коньяк.
– Да добьём уж всё. Что там осталось-то? Наливай.
– Маша, ты алкашка.
– До покойного дядя Феди мне далеко. Давай, говорю, наливай.
– Ну, за бабулю с дедулей…
– За вас, бабушка и дедушка.
– Пусть вам там хорошо будет…
– Пусть…
Пьём, крестимся, плачем.
– Девушка, этот пистолет с пистонами?
– Нет, он пневматический. Шариками стреляет.
– А с пистонами есть?
– Пистоны?
– Ну, ленточки такие. С точечками.
– У нас автомат есть, с лазерным прицелом.
– Понятно. Спасибо не надо. Точно нет пистонов?
– Точно нет.
– Очень жаль. Очень. До свидания.
Очень-очень жаль…
Часть вторая
«Если хочешь, это так просто: завтра утром ты станешь взрослой…»
Глава седьмая
Лет до четырнадцати я была послушной и хорошей девочкой. У меня были косы, нетронутые перекисью, печень, нетронутая алкоголем, и нано-сиси нетронутые даже лифчиком нулевого размера.
Мамина радость, папина гордость, и позор семьи в моих собственных глазах. Все мои школьные подружки уже пробовали польские крем-ликёры, курили невзатяг пизженный у пап «Пегас», пару раз делали «химию» на мелкие палочки, а кое-кому даже лазил в трусы Лёшка Пожидаев. Я очень комплексовала.