Взорвать прошлое! «Попаданец» ошибается один раз - стр. 8

Поодаль раздались два пронзительных свистка, и тут же звучание боя поменялось – частые выстрелы из самозарядных винтовок добавили ему солидности. Казалось, что в стычке участвуют человек пятьдесят, не меньше!

Это вступил в дело наш «засадный полк»: семь человек во главе с Несвидовым прятались до этого в кузове «Опеля», а по команде открыли бешеную пальбу из своих СВТ [4].

Часть наших противников были убиты или ранены (Емельян в свою команду отобрал все больше сержантов-старослужащих, которые стреляли значительно лучше вчерашних колхозников), а остальные залегли. В щели между ящиками я заметил ноги одного из таких «счастливчиков». Тщательно прицелившись, я всадил злую тэтэшную пулю в его бедро чуть выше колена.

«Ух ты, как задергался, бедненький!» – жалости к оппонентам я не испытывал ни малейшей, а вот охотничий азарт и своеобразная «спортивная злость» присутствовали.

Вопли подстреленного немца, очевидно, привлекли его товарищей, и когда я снова выглянул в свою импровизированную амбразуру, то увидел, что к нему подсел еще один, который принялся оказывать пострадавшему первую помощь.

«А вот хрен вам, господа фашисты!» – мелькнула злая мысль, и я выстрелил «санитару» в спину, с удовлетворением отметив, что тот ничком повалился на своего пациента.

Спустя некоторое весьма непродолжительное время к атаке присоединилась основная группа, ведомая лично Фермером, и все закончилось.

Я бросил взгляд на часы – с того момента, как наш грузовик подъехал к шлагбауму, прошло всего-то четыре минуты!

Адреналин выветривался, напряжение боя понемногу отпускало, и я вовсю пользовался моментами вынужденного безделья, развалившись на куске брезента под верстаком.

–  Антон! Товарищ старший лейтенант, ты жив?! – голос командира вывел меня из задумчивости.

–  Здесь я. Все в порядке! – нехотя я выбрался из своего укрытия.

Саша стоял метрах в тридцати, но слышал я его отлично.

–  Во, нашелся герой! «Языков» у тебя нету? – спросил Саша после уставного приветствия.

–  Нет, почти всех вчистую уделал, – последовал немедленный ответ, – а те, что живые, – у них челюсти сломаны. – Тут мне на память пришел тот немец с простреленным коленом. – Хотя вон там должны двое лежать – один «двухсотый», а под ним «трехсотый».

–  Наши энтузиасты всех того… – мотнул головой командир. – Ну да ладно – все равно не сильно нужно… Ты вот что, Тоха, давай, пройдись вместе с Емелей по территории, посмотри, что где лежит, а я пока прикину, как нам все это богачество вывозить. Тут, если по-хорошему – дивизию стрелковую вооружить можно.

–  Так точно. Разрешите выполнять, тащ полковник? – в присутствии моих «сокамерников» из сборного лагеря мы старались общаться по уставу.

Несвидова искать долго не пришлось – он стоял у того верстака с «максимами» и, бурно жестикулируя, втолковывал что-то двум новичкам-лагерникам.

–  Ну что, товарищ Несвидов, «машинки» рабочие? – поинтересовался я, подойдя.

–  Так точно, товарищ старший лейтенант, – ответил он, оторвавшись от своих собеседников. – Фрицы здесь как раз ремонтом занимались.

–  А о чем спорите?

–  Да вот, товарищи предлагают щиты не брать. – В голосе старослужащего из пульбата [5] было заметно искреннее возмущение такой бесхозяйственностью.

–  Они правы, товарищ сержант, – и, чтобы пресечь возражения, пояснил: – Щит сколько весит? Восемь килограммов, так?