Взорвать «Москву» - стр. 26
– Больше не повторится, это точно. Понимаешь, у меня с ФСБ особые отношения, – сплевывая шелуху, втолковывал окончательно пришедший в себя Пашка.
– Нашел с кем отношения выстраивать, – буркнул Артем. – От них держись подальше – старое правило, между прочим.
– Правило-то старое, да Россия новая! – возразил Савельев. – Крыша «Армаде» нужна? Нужна!
– А завтра директор приедет на работу с разбитой мордой, – заметил Тарасов, отхлебывая добрый глоток и отправляя следом пару крупных креветок.
– Заместитель завтра поработает, – беззаботно отозвался Пашка.
– Все равно не пойму, почему они тебя так бережно обрабатывали, – сказал Артем, испытующе заглядывая приятелю в глаза. – Обычно…
– Неужели непонятно? – поднял глаза Савельев. – Пугануть хотели по-серьезному. Ну и пуганули… Было уже со мной такое. А все почему? Потому, что поль-зу-ют-ся! – подняв палец, раздельно произнес Пашка.
– Расплачиваться за игрушки-камешки когда будешь? – поинтересовался Тарасов.
– А завтра и расплачусь, – расплылся в улыбке Савельев.
– «Хвост» за тобой постоянно ходит? – вдруг спросил Артем. Ему показался слишком внимательным взгляд молодого человека в темных очках, сидящего через столик.
– Часто! – кивнул Пашка. – Привык.
– Последствий, думаешь, не будет?
– Нет, я позвонил кому следует и сказал что следует, – заверил Савельев. – Говорю: бывало со мной уже такое…
Менялись посетители. Проходили, позванивая парами тяжелых кружек, завсегдатаи, а Артем потихоньку хмелел, вливая в себя пенное пиво. Тот бандит в поезде первый, наверное, отдал концы; второй жив. Псы-эфэсбэшники, те, что на квартире, живы оба – за это Тарасов ручался. Жаль их, сукиных детей. Не хочется больше убивать…
Глава четвертая
В Россию с любовью
«Вся наша страна, от малого до старого, ждет и требует одного: изменников и шпионов, продавших врагу нашу Родину, расстрелять как поганых псов!»
Андрей Вышинский
Киев – Москва… Любовь и голуби… Граница уплыла на юг, и вместе с ней растворились в железнодорожной дали две дружественные таможни с их толкотней, суетней и откровенной разбойничьей наглостью чиновников, с трехчасовой нервной задержкой поезда, которая куда неприятнее, чем задержка месячных у любимой девочки. Утихли споры и жалобы на произвол, на бис исполненные опытными украинскими мешочниками. Съедены домашние харчи. Решены убогие кроссворды. Заполнена иммиграционная карта, и в ней значится: «Олесь Бузько (экзотическое для русского уха имя). Пол: мужской (что несомненно; надо бы добавить: «гендерная принадлежность – убежденный гетеросексуал»). Цель поездки: туризм (ждите меня, я скоро приеду). Срок пребывания: трое суток…» Солидный документ, проштемпелеванный суровым сотрудником российской пограничной службы. Его нужно вложить в паспорт и все время держать при себе – Москва слезам не верит, а московская милиция – и подавно.
Припомнилась последняя беседа с Кульчицким, имевшим штаб-квартиру в Киеве и приехавшим провожать хорунжего на вокзал.
«Это пока только проба, – рубя ладонью воздух, пылко говорил Кульчицкий. – Еще один тяжелый психологический удар для московских властей. Если бы наши чеченские друзья были решительнее и не поддавались на посулы своих и чужих соглашателей, Москва давно взлетела бы на воздух – до самых до окраин!» Сияло лицо