Взлет разрешаю! - стр. 29

Взлетели. Перед линией фронта к эскадрилье пристроились истребители прикрытия на «яках». Истребители вселяли надежду вернуться без потерь. Авиаразведка вчера доложила, что колонна немецкой техники расположилась в Перхушково. Вылет ранний, думали успеть до выхода колонны из деревни.

У немцев жизнь по расписанию. Сначала завтрак, потом прогрев моторов, подготовка техники. Успели. Танки, бронетранспортеры, грузовики на деревенской улице, окутаны сизым дымком. Первая «пешка» комэска на боевой курс легла. И тут же в небе, по курсу самолета многочисленные разрывы снарядов. Немцы для прикрытия подразделений сосредоточили мощное зенитное прикрытие – и крупнокалиберные 88-мм пушки и малокалиберные автоматы. Первое звено сбросило бомбы удачно. Комэск по рации приказал Павлу подавить зенитки. Павел видел, откуда ведется огонь, по трассирующим очередям. С пологого пикирования обстрелял позиции зенитчиков из курсовых пулеметов, а на выводе из пикирования сбросил две бомбы-«сотки».

Разворот с креном, во время которого увидел позицию пушки. Пикирование и сброс еще двух «соток» точно в цель. Штурвал на себя, вывод из атаки и в это время взрыв, самолет подбросило. Обернулся, а одного вертикального руля практически нет, в фюзеляже зияет дыра. По внутренней связи вызвал бортстрелка и не получил ответа. То ли тяжело ранена, то ли убита. Сбросил разом оставшиеся бомбы, чтобы облегчить самолет. Яковлев за плечо тронул:

– Командир, похоже – горим, дымом пахнет.

И в самом деле. Ощущается едкий запах горелой проводки или чего-то похожего. По рации доложил Антонову о повреждении самолета. Дотянут ли? До линии фронта немого более ста километров, четверть часа полета. Но дотянут ли, если каждая минута длится как вечность?

Яковлев снова.

– Командир, горим, вижу пламя.

Открытый огонь на бомбардировщике это приговор машине. На истребителе иногда удавалось сбить пламя крутым пикированием. На «пешке» опасно, она может из пикирования не выйти, руль поврежден. Выход один – покинуть горящий самолет. Страшно, потому что внизу оккупированная территория. Если удастся избежать плена, то пройти по немецким тылам сто километров – тяжелая задача, как и пересечь линию фронта. О ситуации доложил по рации Антонову, потом приказал штурману:

– Покинуть машину!

И сам отстегнул привязные ремни сиденья. Штурман уже выпрыгнул, а Павел медлил. Впереди видел густой лес, ельник. Лучше приземлиться там. Перевернул самолет на левое крыло и вывалился из кабины. Помедлил с открытием парашюта, наблюдая за удаляющимся горящим самолетом. Наверняка его видят и немцы, сейчас начнут поиски экипажа. Земля стремительно приближалась. Павел рванул кольцо, легкий рывок вытяжного парашюта, потом чувствительный удар. Он поднял голову – купол расправился. Осмотрелся. Далеко позади, в нескольких километрах виден парашют Яковлева. Садится в чистое поле, слегка припорошенное снегом. Деревья надвинулись стремительно, ветки хлестнули по ногам, Павел успел прикрыть ладонями лицо. Треск веток, потом удар ногами о землю. Сразу прислушался к себе. Нет ли боли, не сломал ли какую-нибудь кость? Вроде цел. Парашют – куполом на небольшой елке. Сначала освободился от подвесной системы, попытался сдернуть купол с дерева. После нескольких попыток это удалось. Скомкал, бросил под дерево. От места приземления успел пройти немного, метров двести, как сзади раздалось: