Взгляд в бездну - стр. 14
Планета не просто поражала воображение, она была нокаутом по восприятию и всем Мириным представлениям!
Во-первых, здесь все было двойным: два движущихся полотна к зданию космопорта, широченные дверные проемы для двоих, сдвоенные кресла с перемычкой посередине, пара солнц, взирающих на Миру с вышины двумя яркими небесными глазами. А во-вторых, здесь всего было вдвойне: света, красок, запахов и звуков! От местных ненормальных четырехкрылых бабочек пестрело в глазах, эризийские цветы в холле гостиницы благоухали так, что запах, казалось, можно было пощупать. А девы-близняшки-администраторы, изящно переставляя три ноги, сияли улыбками с двух сторон и заверяли Миру в том, что они сердечно рады ее видеть.
Поэтому, когда девушка наконец-то осталась одна в огромном номере («Других не держим!» – пренебрежительно сообщил Гон, едва она попробовала возразить), то просто упала на кровать и закрыла глаза. Какие тесты в медицинский университет? Какой конгресс!? Дейгарке хотелось провалиться в сон, чтобы не видеть, не слышать, не ощущать, не чувствуя себя при этом одноголовым мутантом.
«Страшно представить, что испытывают доктора, находясь постоянно среди кадетов и преподавателей академии! Ведь когда привык к одной реальности, так погружаться в другую – сложно», – Мира и сама не заметила, как задумалась о докторах, которые теперь, после пережитого шока, казались ей вдвойне родными.
Девушка не успела толком прийти в себя, как Дор-Гон уже потребовали спуститься вниз.
– Ночью будешь отдыхать! – заявил Дорвард. – У меня-меня и тебя много дел!
– Хорошо-хорошо, – покивала Мира, которая даже говорить начала двойными словами.
До комплекса, где проводился конгресс, они добирались на эризийском поезде-платформе. Дор-Гон не поскупились (с повышенных-то командировочных!) и взяли себе отдельную зону с комфортабельными широкими диванами и доступом к фитобару.
Мира утонула в расписных подушках, а доктора улыбались и разглагольствовали о жизни, потягивая безалкогольные коктейльчики из сдвоенных хрустальных бокалов.
Дейгарке тоже налили, причем в обычный бокал.
– Специально для монов! – хохотнул Гон, протягивая девушке напиток. – Наследие первых колонистов.
– В смысле? – переспросила Мира.
– Моны, – пояснил Дор, – от древнего слова, обозначающего «одиночные». Так мы зовем всех неэризийцев. Потому что у вас одно тело, одна голова и…
– Две руки! – подхватил Гон.
– Эм… – Мира нерешительно взглянула на свои руки, она никогда не думала, что для кого-то ее телосложение будет ненормальным. – Так, а если бокал – это наследие первых колонистов, то получается, что…
– Да, первые эризийцы были монами, а потом – эволюции, мутации, излучение двойной звезды – не шутки.
– Они что, высадились, а потом срослись? – удивилась Мира.
Доктора заржали в два голоса.
– Конечно, нет! Сначала мутировали привезенные с собой животные, причем от меньших к большим. Например, насекомые, которые случайно оказались на кораблях колонистов, стали откладывать двойные яйца и бегать на девяти ножках. Потом мутировали лягушки, птицы, мыши, а дальше, примерно за две сотни лет, возникли изменения и в гуманоидном геноме.
– Как интересно! – глаза у дейгарки загорелись.
Дор покровительственно ей улыбнулся и продолжил рассказ:
– Когда эризийские близнецы стали рождаться регулярно, это вызвало панику. Проводились исследования, операции по разделению, правда, при том развитии медицины неудачные.