Взгляд сквозь пальцы - стр. 10
Нет, что угодно, только не это!
– Доктор, можно вас спросить? – прозвучал голос Золушки.
– Да, конечно.
– Мы хотели улететь послезавтра…
Я на секунду потеряла дар речи.
– Куда ему лететь? Он еще из психоза не вышел! Вы представляете, как он может отреагировать на перепады давления? И что он может устроить в самолете? Ехать, только ехать, чем позже, тем лучше – для него и всех окружающих. По правилам, его бы сейчас в стационар положить – на две недели как минимум. Я вас предупредила.
Она вздохнула и ушла.
Клиент проснулся часа через три. Меня из дремы выдернул тихий голос:
– Мамочка…
Золушка мгновенно оказалась рядом с ним:
– Что, что, Сереженька? Что болит?
– Мамочка, что – опять?
– Опять, Сереженька, ты только не волнуйся, все будет хорошо, скоро домой поедем…
Ну что ж, они нашли друг друга, и ни мне, ни кому-либо другому сюда вмешиваться не стоит. Эта жизнь их устраивает. Он может почувствовать себя любимым капризным ребенком, она – жертвенной матерью. Не мне им объяснять, что для взрослых людей это не самые удачные амплуа.
– Как себя чувствуете? Что сейчас беспокоит?
Антонина, опытная и испытанная нами в деле медсестра, явилась минута в минуту. Мы с Романом сдали ей клиента, оставили расписанные по часам назначения, предупредили, в каких случаях стоит немедленно звонить, и потащились по домам, как остатки разбитой армии. На улице Роман скрупулезно разделил на две части полученные от Золушки деньги. С Антониной рассчитаемся позже – и тоже пополам.
– Ну так что, в санитары пойдешь?
– Только с тобой в смену, – серьезно ответил Роман. – Давай, до понедельника.
– Давай.
Залезая под душ, я мечтала только об одном – поскорее добраться до постели. Можно будет выспаться, если не случится экстренных. Или калыма. И проснуться, когда проснется…
Внимание, размытое усталостью и предвкушением сна, вдруг сконцентрировалось на чем-то непривычном, странном и невероятном.
Правая лодыжка была покрыта густыми короткими рыжими волосками. Ощущая, как сердце сжимается от предчувствия такого, о чем лучше не думать, я повернула стопу и на внутренней стороне лодыжки увидела полоску таких же волосков, только узкую и разорванную посередине.
Несколько секунд я тупо глядела на золотящееся под ярким электрическим светом пятно. Потом, старательно оборвав мелькнувшую мысль, достала Генкину пену для бритья, одноразовый станок и выбрила щиколотку. Порывшись в настенном шкафчике, достала ватные палочки и зеленку, аккуратно обвела выбритое место. Дала зеленке высохнуть и обхватила себя за щиколотку.
Моя ладонь заполнила зеленый контур. Да, конечно, пальцы не сошлись на внутренней стороне, это же не запястье.
Отпечаток руки. И я знаю чьей… Кажется, я знаю, что это такое, и не хочу знать.
Завернувшись в махровый халат, пошатываясь, я вышла из ванной. Меня колотила крупная дрожь. В тесном коридоре я чуть не споткнулась о Макса, лежащего точно поперек прохода и с упоением грызущего теннисный мячик.
– Другого места не нашел, скотина, – привычно пробормотала я.
Мне в ответ постучали хвостом по полу.
Я рухнула на кровать прямо в халате, натянула на себя одеяло и провалилась в сон, желая только одного: проснуться поздним солнечным утром, и пусть это невозможное, необъяснимое – нет, объяснимое только одним, таким же невероятным, о чем дико даже подумать, – окажется только сном.