Выстоять - стр. 7
К моему удивлению, мне не пришлось расписываться непонятно за что в целой куче ведомостей и журналов. Хватило одной-единственной росписи во внушительных размеров гроссбухе, после чего лейтенант выдал мне пухлый бумажный конверт, опечатанный аж пятью сургучовыми печатями. Да, серьезно все тут.
– Слушай, Игорь, я не понял, а ради чего мы вообще сюда мотались? – спрашиваю я у Костылева, когда мы идем назад к машине.
– Ага, – поддерживает меня напарник. – А главное, на кой черт вы вообще меня с собой поволокли?
– Ну, с тобой-то как раз понятно, – улыбаюсь я. – Мы прямо отсюда на склад едем, не буду ж я всякие «вкусности», нам положенные, в одно лицо таскать?! Так что, Курсант, ты с нами поехал на правах грубой подсобной силы. А вот почему эти самые карты… А в пакете ведь карты, Игорь?
– Угадал, – согласно кивает он.
– Блин, ну что мешало тебе этот пакет мне в Комендатуре отдать?
– Отсутствие твоей, Миша, подписи мешало. Карты – секретные. И ты теперь за них несешь ответственность. А то ишь, нашел дурака, расписываться в их получении буду я, а ежели ты их где проебе… эээ… потеряешь, то отвечать опять же мне. Не, так дело не пойдет!
– Ладно, убедил, поездка была необходимой, познавательной, а главное, – я подкинул на ладони конверт, – результативной. А теперь – поехали на склад за нашими ништяками, а то у меня уже лапки загребущие чешутся.
Если честно, то всю обратную дорогу из Ханкалы в Червленную я внутренне готовился к жаркой схватке с каким-нибудь сидящим там кладовщиком, таким же «прапором», как и я, но, что называется, идущим по другому ведомству. Этаким типичным складским жлобом: толстым, неопрятным, с испитым одутловатым лицом и мерзким жадным характером. Готовился каждую нужную мне вещь вырывать с боем. И даже начал мысленно придумывать, каким именно образом я буду этого пасюка кошмарить. Целый монолог успел мысленно составить. Длинный, агрессивный и украшенный всевозможными шедеврами русской матерной словесности.
А вот войдя в «кондейку» складского ангара, стоящего в немаленьком внутреннем дворе Комендатуры, понял, что не ошибся только в звании кладовщика. За крепким, но изрядно облупившимся столом действительно сидел прапорщик. Молодой, лет двадцати пяти, не больше, широкоплечий, с открытым и приятным лицом. Он встал нам навстречу и протянул для пожатия руку… Левую… Потому что вместо правой у него от самого плеча висит подвернутый пустой рукав. А на груди отлично виден на фоне черной «горки» белый эмалевый крест на орденской колодке с черно-оранжевыми полосами, который не мог быть ничем, кроме ордена Святого Георгия.
– Привет, – говорит он. – Я – Виктор, здешний «хомяк». А ты кто будешь? Судя по тому, что пришел с Игорем Васильевичем, – наш человек, но вот как-то не доводилось тут тебя раньше видеть. Новенький?
Я, представившись, пожимаю протянутую руку. Разница между реальностью и моими фантазиями настолько разительна, что я просто потерялся и не знаю, что делать. Вроде как и не в курсе никто, чего я там только что себе напредставлял и навыдумывал, но, один черт, перед парнем как-то неудобно…
– Ааа, понятно. Наслышан я о подвигах твоих, наслышан. А у нас какими судьбами? Товарищ капитан, мы что, наемников под ружье ставим?
– Не тушуйся, Миша, – ободряюще хлопает меня по спине Игорь, пока кладовщик Виктор знакомится с Толей. – Ты далеко не первый, кто тут так попадается. Небось ожидал тут увидеть какого-нибудь жирного ворюгу? Не сомневайся, в том же Армавире, где я службу начинал, так бы и было. Но здесь не Армавир и уж тем более не Ростов. На Терском Фронте ни воров, ни прочую погань не держат. А Виктор у нас в разведке служил, причем хорошо служил, да вот, как видишь, не повезло ему. К строевой он теперь, понятное дело, не годен. Но это же не повод хорошего человека со службы гнать? А тут, с одной стороны – спокойно, а с другой – должность серьезная, ответственная, так что человек сам видит и понимает, что работа его – нужная и важная. Так, Вить?