Высшая степень обиды - стр. 12
- Более длинно и запутано, но… да.
- И что, все настолько…?
- Владимир Саныч, - терпеливо вздохнула я, - ну вы же сами все понимаете. Давайте просто разойдемся, как в море корабли. Подписывайте уже.
- Жаль, Зоя, мне сильно жаль… - начал он, и я ощутимо напряглась. Но нет, речь пошла о вещах нейтральных: - Хорошая идея была с детской студией.
- А мне-то как жаль… просто поверьте на слово. Но и правда - чтобы профессионально преподавать танцы, нужно соответствующее образование - хотя бы школа. А у меня та же студия сто лет назад.
Саныч провел меня по кабинетам... А я шла рядом с ним, и в груди отчетливо так щемило. Решительная мысль об отъезде отчего-то превращалась в тоскливую. Такая вот молчаливая мужская деликатность трогала почти до слез. А может, настроившись исключительно на негатив, я слишком остро воспринимала нормальное человеческое отношение и простую заботу? А она была вполне оправдана.
Потому что кадровик Ася была будто и неплохим человеком, но слишком уж… просто болезненно любопытным. Может, если бы ей не отвели отдельный кабинет и дали возможность работать в коллективе и постоянно греть уши, то любопытство не приняло бы такую болезненную форму, а так… человек просто скучал.
При взгляде на меня ее лицо ожидаемо приняло скорбное выражение – брови нахмурились, губы поджались. А этот голодный взгляд жаждущего сенсации из первых уст...? А ведь я морально готовилась к этой встрече, что ж так тошно-то? Хотя, действительно - что мне до этой самой Аси и неизбежных сплетен, если они самая мелкая и ничтожная из моих бед, да и вообще уже завтра меня здесь не будет?
- Анна Ильинична, - руководил Саныч, - завтра это будет в приказе, так что заранее подготовь трудовую Зои Игоревны к выдаче. А ты тогда послезавтра подойди, - обернулся он ко мне.
- Завтра у меня уже самолет, Владимир Саныч, - развела я руками, - а давайте - почтой? Если нельзя получить расчет сразу.
- Много там и не будет, недавно ж зарплата была. Так сильно денежка нужна? – качая головой, Ася опять участливо поджала губы и понимающе опустила очи долу.
- А кому она не нужна? – мирно поинтересовался Саныч, - ну, почтой, так почтой. Оставь тогда адрес.
Так же вместе мы зашли и в бухгалтерию, и я сдала больничный. После быстрого прощания и короткого расшаркивания под пристальными взглядами двух скучающих дам я вышла в вестибюль мокрой, как мышь. Достала из сумочки платочек и промокнула лоб. Это просто слабость, а не трусость, еще чего! Пролежала бревном десять дней, вот и… вот. Прислонилась на минуту к гардеробной стойке, решительно тряхнула головой и шагнула к выходу.
- Зоя! Я тут подумал… - догнал у самых дверей мой теперь уже бывший начальник.
- Держи, я думаю - больше десятки там и не будет. Потом получу за тебя. Суета с переводами… - сунул он мне в руку две красные бумажки.
- Спасибо, Саныч, действительно… - обняла я его, прощаясь еще раз. И думала о том, что очень хорошо, если тысяч шесть наберется. Да и он знал это. Но торговаться почему-то было неловко.
Ничего-ничего, первый акт Марлезонского балета прошел нормально. Второго нужно просто не допустить. Никаких знакомых, соседей, даже к телефону подходить не стоило. Хотя, по-хорошему, нужно бы попрощаться со всеми, с кем общалась более-менее тесно. Все-таки столько лет в гарнизоне, и меня здесь не то, что… каждая собака знает. Особенно из-за последнего места работы.