Высшая справедливость. Роман-трилогия - стр. 3

– Отчего же…

– Ну что именно? Назови.

– Я не хочу об этом говорить! – отрезал Стивен.

Брендон почувствовал, что на этот раз допустил бестактность:

– Прости…

Оба замолчали. Но Кларк был не из тех, кто обижается по пустякам, и через минуту заговорил снова:

– Брендон, я ведь имею право на последнее желание?

– Ну, если это не будет переходить границы разумного, я думаю, твою просьбу удовлетворят.

– Это не будет переходить границы. Я хочу сегодня заказать сюда ужин при свечах.

– При свечах?

– Хороший ужин, – продолжал Стивен, – из лучшего ресторана, с дорогим вином. Ужин на двоих.

Брендон дико посмотрел на него.

Стивен удивился его реакции:

– Ты разве не составишь мне компанию? Что же, я буду пить как свинья один?

– Может быть, для тебя еще и девочку заказать? – сострил Брендон.

– Девочку сегодня не надо! – засмеялся Стивен.

– Хорошо… я попытаюсь это устроить, – пообещал защитник.

По правде говоря, он был несколько взвинчен сегодня. Первый раз в жизни Брендон О’Брайан сталкивался с человеком, у которого, как ему казалось, патологически отсутствовал страх, и это выводило его из себя.

…Они сидели друг против друга – адвокат и подзащитный, – уже изрядно успевшие друг другу надоесть и тем не менее намертво взаимно притянутые обстоятельствами и глубиной той пропасти, которая их разделяла. Но сейчас между ними был только покрытый белоснежной скатертью и ничем не отличавшийся от ресторанного столик. Свечи, правда, отсутствовали.

Стивен ел неторопливо и со знанием дела. Впечатление создавалось такое, будто он полжизни провел в дорогих ресторанах. Было видно, что на этот раз он доволен.

– Жаль, на целую бутылку поскупились, – сказал он, поднимая пластиковый стакан. – Ну, за тебя и за твои будущие успехи!

Брендон угрюмо молчал.

– Да что ты так убиваешься? Право же, у меня нет к тебе никаких претензий!

– С чего ты взял, что я убиваюсь? – сказал задетый Брендон. – Я честно отработал свои деньги. И мне себя упрекнуть не в чем.

– Ну и отлично!

Разговор явно не клеился, хотя оба они, каждый по-своему, стремились к нему.

– Брендон, а какое напряжение подается на электрический стул во время казни? – спросил вдруг Стивен.

Адвокат поперхнулся:

– Охота тебе сейчас говорить о таких вещах… Не помню точно, – нехотя выдавил он, – кажется, две тысячи вольт.

– Не слабо! – присвистнул Стивен. – Мне кажется, тысячу я бы еще выдержал…

– Что ты несешь?! – поморщился Брендон. – Люди нередко гибнут от электричества у себя дома, где напряжение в двадцать раз меньше.

– Это они гибнут… потому что боятся… – сдавленным шепотом проговорил Стивен.

Брендон посмотрел с вызовом:

– А ты не боишься?

– Нет!

– И можешь сказать почему?

– Не знаю! Я, наверное, таким родился.

Брендон, подперев голову рукой, уставился на своего подзащитного. Удивительно: почему этого человека, с которым он так долго общался и которого так долго изучал, разгадать до конца он так и не сумел?

– Видишь ли, – снова заговорил Стивен, – в «Ридерз дайджест» я как-то прочел, что люди гибнут иногда только из-за того, что не могут воспротивитьсясмерти. Гибнут, скованные мертвой хваткой собственного страха. Но на самом-то деле они больше боятся не смерти, а процесса умирания. Если бы люди были уверены, что смогут умереть мгновенно – быстрее, чем успеют это почувствовать и осознать, – то многие проблемы решались бы гораздо быстрее и, может быть, сейчас на планете было бы не так тесно…