Высшая проба. Брат мой, друг мой - стр. 16
Мгновенно сменив облик кокона на медвежий, осторожно пробрался к коновязи, зная что чуткие кони хотя и увидят медведя, но сначала почуют ядреный запах сушеных трав, и потому поднимать шум не станут.
Слегка пригнувшись, я скользил между ними, обрывая мощными лапами веревки привязи и пут, и собирал поводья, сплетая их концы в один жгут. Тропы тут узкие, и пройти по ним быстро можно лишь одним способом, заставив коней двигаться цепочкой. А для этого нужна особая связка, не позволяющая ни шагу сделать в сторону.
Первым я мстительно поставил крупного, выносливого Карата, любимого коня Юлиуса. Именно на него и вскочил после того, как стремительно побегал по поляне, оставляя запутанные дорожки медвежьих следов и сменил облик.
Теперь никто не отличил бы меня от хозяина животного, да и сам Карат, хотя почуял чужой запах, но голос и одежду признал. А запах… мало ли где мог его подцепить слишком пройдошливый граф?
Первые сотни шагов моя связка двигалась осторожно и неспешно. Мне очень не хотелось прежде времени спугнуть «охотничков» о чем-то вяло споривших с визгливой стервой. Но едва миновав развилку, пустил коней рысью. Они шли покорно, дополнительно к поводьям придерживаемые крепкой рукой моего вытянувшегося кокона.
Однако тащить всю связку до самого замка я не собирался, и примерно через лигу оставил за кустами лошадку, шедшую до этого последней. И в следующий час регулярно отвязывал по одному животному и отгонял в сторонку. Пряча за валунами, кустами, или выворотнями. Разумеется, не из вредности, а просто не желая, чтобы они последовали за нами. Там, где свободно проеду я, сверяясь с давно заученными приметами, лошадь может оступиться и попасть в трясину.
Еще через час я добрался до лужка, уставленного первыми стожками и зародами и спешился. Привязал коня возле ивы, неподалеку от расчищенного селянами спуска к ручью, и побежал к дороге, накинув иллюзорный кокон сельского парнишки. Ни у кого из встречных путников такой облик не вызовет никаких подозрений, все они уверены, что деревенские подростки целыми днями гуляют с корзинками по лесу и купаются в речке.
А обитателей деревни в разгар сенокоса на улицах не встретишь, все там, где закладывается благополучие семьи на грядущую зиму. Будет сенцо – будут и молоко, сливки, творог, сыр и многие прочие вкусные продукты. Ну и серебрушки, конечно, хорошая коровка и семью кормит и доход дает.
Пробежав по луговым тропкам к окраине Вишняков, соседней с замком деревни, я со всеми предосторожностями прокрался к небольшой, потемневшей от времени избушке. Но внутрь вошел не сразу, сначала тщательно проверил все тайные сторожки и невинные ловушки. Вроде слоя густой глины под рогожкой, лежащей у ступенек узкого крылечка. Её и захочешь – не обойдешь, оставишь пусть и нечеткие, но заметные отпечатки.
Но хотя для нежданных и незваных гостей на двери повешен огромный амбарный замок, красноречиво намекающий что хозяйки нет дома, далеко не все из них достаточно сообразительны. Да и недоверчивых тоже хватает. Я сам видел, как один из половых, служащий в единственном сельском трактире, подергав замок, заглядывал в мутные стекла крохотных оконцев и громко взывал:
– Тетушка Ари, ты дома?
К счастью, сейчас у моего законного логова никого не было, и следы не казались опасными. Да и были порядком подсохшими.