Высшая мера - стр. 34

– Не надо. Это не имеет значения. Конечно же, она не бросила его сразу у двери. Когда мужики ворвались в квартиру, женщина не стала вызывать лифт, ей надо было побыстрее уйти с этажа. И она ушла. А бланк бросила по дороге.

– Неужели именно его ты и надеялся найти? – спросил Брыкин с восхищением.

– Нет, конечно... Но что-нибудь в этом роде... Это могла быть едва початая сигарета, какая-нибудь мелочь из квартиры Апыхтина, что-нибудь в крови... Ты видел, сколько там было крови? Не может быть, чтобы у них на руках, на одежде не осталось ни капли. Когда мы их найдем, то обязательно обнаружатся вещи со следами крови.

– Не обнаружатся, – сказал Брыкин.

– Почему?

– Сам же говоришь – грамотные ребята. Я бы на их месте все сжег, вплоть до носков, трусов, майки.

– Тоже верно, – согласился Юферев.

– Значит, ищем женщину?

– Да, ищем женщину, которая пользуется такой вот красной помадой. Цвет довольно редкий, – заметил Юферев. – Сейчас красятся синей помадой, зеленой, малиновой, видел даже желтую, но такую, чисто-красную... По-моему, редкий цвет. Во всяком случае, не столь уж частый.

– Если она не сменила помаду после сегодняшних событий, – заметил Брыкин.

– Это невозможно. Помады слишком дорогие, чтобы ими вот так легко бросаться. И потом... – Юферев помолчал. – Почему, собственно, она должна ее менять? В квартире не была, следов не оставила, единственный человек, который ее видел, с которым она разговаривала, – жена Апыхтина... Она ничего уже не скажет. Нет-нет, у этой женщины, как мне кажется, молодой женщины, нет причин маскироваться, менять внешность, одежду, помаду.

– Думаешь, молодая? – с сомнением спросил Брыкин, не заметив, как сам втянулся в обсуждение юферевской догадки.

– Конечно! Отморозки не возьмут с собой на дело старуху или женщину в годах... Это должна быть их баба, их подруга и соучастница... Она скорее всего и раньше помогала им, или, скажем иначе, они и раньше привлекали ее для своих дел. Опять же помада, – Юферев взглянул на бланк, лежащий перед ним на столе. – Губастенькая девушка. Яркая. Отчаянная.

– Саша! – воскликнул потрясенный Брыкин. – А это откуда взял?

– Посмотри на отпечатки... Эти губки тоненькими не назовешь. Могу кое-что и о волосах сказать... Скорее всего светлые у нее волосы, крашеные.

– Это тоже видно по губной помаде? – Брыкин уже совладал с растерянностью и вернулся к своему обычному насмешливому тону.

– Жопастенькая девочка, – проговорил Юферев, даже не услышав вопроса оперативника. – Мне так кажется, – добавил он, словно извиняясь за излишнюю самоуверенность.

– Издеваешься?

– Ничуть, – Юферев покачал головой. – Ничуть, Валера. Хочешь, поделюсь?

– Ну? – настороженно произнес Брыкин, словно опасался, что его обманут, обмишулят, выставят дураком.

– Представь себе молодую женщину, стоящую за ширмой. И сквозь вырез в ширме ты видишь только полные губы, выкрашенные помадой чистого красного цвета... Представил?

– Ну?

– Остальное можешь вообразить?

– Конечно! Теперь, когда ты все рассказал, у меня перед глазами ничего другого и не возникает!

– У смуглых женщин редко бывают пухлые губы, – проговорил Юферев, почему-то смущаясь. – Во всяком случае, в моей жизни такие не встречались. У худосочных девиц это тоже большая редкость, как мне кажется, – опять добавил Юферев. – И потом, знаешь... Ее приятели, эти отморозки... Достаточно крутые ребята, верно?