Высшая мера - стр. 52

Эти простые, но одновременно ужасные мысли, осознание своей жуткой беспомощности перед государственной машиной, поразили Валентину до глубины души. И то, что её муж причастен к этому, что с его попустительства все это происходит, вызвало в ней глубокую волну отвращения. К себе самой, к своему супругу, к их жизни, которая отдает приспособничеством…

– Валечка…– она не заметила, как Андрей зашел в комнату, его крепкие руки обняли ее за плечи, будто пытаясь вырвать из плена этих жутких мыслей. Она брезгливо повела телом, стряхивая их. А может этими самыми руками он только что привел в исполнение приговор доброй и милой семье Розенштайнов. Именно эти пальцы спустили курок.

Коноваленко заметил ее состояние. Они слишком долго прожили вместе, чтобы он не понимал свою жену. Андрей отстранился и присел напротив на корточки. Взял её руки в свои холодные ладони и посмотрел в глаза.

– Я сегодня решил освободиться пораньше,– сообщил он ей, глядя прямо в глаза,– пора и нам осмотреть город, в котором мы живем…Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться немного?

Валентина отстранилась, вставая с табуретки, высвободив свои ладони из его крепких пальцев. Обида от вчерашней ссоры, густо замешанная на сильном эмоциональном потрясении после ареста Розентшайнов, не давала ей находится с ним рядом.

– Что-то случилось?– встревоженно спросил он, твердо решивший помириться с супругой.

– Наших соседей арестовали!– преувеличенно спокойно сообщила Валя ему, отойдя к плите, сделав вид, что занимается готовкой, а на самом деле, лишь бессмысленно переставляя тарелки.

– Соседей?– нахмурился Андрей.– Это каких?

– Прекрасные милые люди,– нервно огрызнулась Валя, не глядя в его сторону,– семья Розенштайнов, Марк и Роза. Она домохозяйка, а он директор магазина.

– Странно…– нахмурился муж, поправляя форму.

– Еще как странно, Андрей!– воскликнула она, выронив одну из тарелок на пол. Фарфор с грохотом разлетелся на кусочки. Оба вздрогнули.– Они ничего не замышляли против советской власти! Ни-че-го! А под ордером на арест стояла твоя подпись…

– Знаешь, сколько таких ордеров мне приходится подписывать в день?– огрызнулся Коноваленко.

– И все эти люди виноваты?– повысила голос Валентина. Одиночество, разлука с сыном, разлад в семье, страх за свою жизнь смешались в одну гремучую смесь.

– Я не знаю....– растерянно пожал плечами Коноваленко.

– А я знаю, что нет! Что вы обычные трусы и ничего большего! Ты руководишь трусами, которые боятся собственной тени!

– Валя…

– Что Валя?! Или я не права? Вы затыкаете рот всем и каждому, который смеет думать не так, как вы! Вы хуже царских жандармов!

– Это тебя наши соседи просветили?– разозлился Коноваленко.– Может там и стоит моя подпись! Может они действительно виноваты! А может и нет! Органы разберутся…

– Знаю я, как они разберутся....

– Надеюсь, ты с ними не успела слишком близко познакомиться?

– А то что?– нахмурилась Валентина.

– Связь с врагами народа порочит звание мое, как офицера госбезопасности, и…

– И что? Нас тоже посадят?– почти закричала Валентина. Из глаз ее брызнули слезы. Она бессмысленно теребила в руках кухонное полотенце.

– Это может очень сильно повлиять на мою карьеру,– заметил Коноваленко, понимая, что говорит не то, что сейчас требуется.

– Карьеру?– разозлилась Валентина.– А что у нас есть кроме твоей карьеры? Может быть семья? Или нормальная спокойная жизнь? Мы только и делаем, что живем твоей карьерой! Она преследует нас! И что толку? Жить в точно таком же страхе, как остальные, но слишком многим жертвовать? Мы меняем города и области, квартиры и дома, а жизнь проходит…