Высоко-высоко… - стр. 11
– Пожалуйста, только надо заранее договориться, за неделю хотя бы, чтобы подготовить аудиторию. – Я подспудно перехватываю ее деловой тон, и от этого мне самой становится очень противно. – Может, мы что-нибудь все-таки закажем? Я возьму молочный коктейль, например.
– Да, конечно, молочный коктейль. Здесь официанты обслуживают?
Здесь всегда обслуживали официанты, даже во времена нашего советского детства. Обслуживали мучительно долго, причем мне так казалось, что дело именно во мне. Ко всем прочим столикам подходили гораздо быстрей, а меня предпочитали мариновать в мучительном ожидании. Может быть, я выглядела столь безропотно, что меня именно можно было заставить подождать. Но уже потом, в ретроспекции, я поняла, что смысл посещения кафе-мороженого состоял, может быть, в самом ожидании этого короткого момента наслаждения мороженым с сиропом, которое поглощалось в считаные минуты. А еще – в эти моменты ожидания можно было по-го-во-рить с подружкой. И вот теперь выходит, что с той же самой подружкой, Маринкой, поговорить по-человечески почему-то нельзя.
Я глазами подзываю мальчика-официанта к нашему столику, и он с готовностью подходит.
– Два молочных коктейля, пожалуйста.
– Клубничных, шоколадных?
– Клубничных, – отвечает Маринка, и я согласно киваю, да, два клубничных.
– Ты, наверное, знаешь, основной принцип гомеопатии: подобное лечится подобным.
– Да, я что-то такое припоминаю: раньше сердце лечили пастушьей сумкой, потому что у нее плоды в форме сердечек. Яков Бёме, он ведь об этом писал? – Я таки пытаюсь нащупать общую тему для разговора.
– Да. Все в мире является воплощением Божественной любви, и каждый объект – слово Господне, – это Бёме. А в переводе на современный язык: мир – это текст, который можно и нужно прочесть. Тем более если это действительно текст, который произносит человек. Это самое подобие, которое его вылечит, человек обычно знает сам. Его только очень сложно вытащить из бессознательного.
– Ну, например, у меня давление скачет, и официальная медицина разве что снимает симптомы. Что ты посоветуешь?
Вообще-то я терпеть не могу говорить о своих болезнях, по-моему, это только усугубляет их. Подумаешь, давление. Возможно, это всего лишь свидетельство нашего инопланетного происхождения.
– Давление! О-о! – радостно подхватывает Маринка. – Ты наверняка сама знаешь, чем можно тебе помочь, если только подольше поговорить, причем о чем угодно.
Да ты же сама, подруга, говорить не хочешь! И чем особенным тебя увлек Бёме, средневековый ум, зашоренный слепой верой в божественное предопределение и алхимией?
– Павлик чем занимается? – спрашиваю я, пытаясь ее разговорить.
– Он фотограф, у него своя студия.
«Творческая элита? – под сурдинку соображаю я. – Поэтому он для себя живет?»
– Павлик обещал забрать меня из кафе, вы с ним сегодня встретитесь.
Очень интересно. Всегда интересно смотреть на чужих повзрослевших детей, искать, насколько они повторяют родителей и меня саму в юности. Потому что все юные люди похожи друг на друга – именно своей юностью, а еще ярким желанием жить.
Коктейли приносят чрезвычайно быстро. Я до сих пор не понимаю, почему в СССР коктейли были столь изысканным лакомством. Неужели их так сложно взбить? Или просто советских детей не хотели чересчур баловать? Кто так решил? Партия? У меня, например, папа был коммунист. Однако он меня баловал при первой возможности.