Высоко над страхом - стр. 27
– Так я ж соскучилась, Вань, – капризным тоном, чуть растягивая гласные, сказала женщина его мечты. – Ты как три месяца назад уехал, так и позабыл меня совсем. А я же женщина темпераментная. Мне без тебя так долго трудно. Вот я и решила, что раз гора не идет к Магомету, то Магомет приедет к горе, в захудалую дыру. Села в машину и приехала. Делов-то.
Только сейчас Иван заметил, что во дворе, косо приткнувшись мордой к песочнице, стоит Ритин «БМВ», подаренный ей все тем же Иваном на прошлый Новый год.
– Сама приехала, за рулем? – усомнился он.
Ритин страх перед большими расстояниями был ему хорошо известен. Она панически боялась попасть в ДТП; если они вдвоем выбирались из Питера в Финляндию или на озера, то напряженно всматривалась в наматывающуюся на колеса серую ленту дороги. Она называла себя идеальным штурманом, бдительно высматривающим лосей вдоль обочин, встречные, внезапно выскочившие на обгон машины и любые другие потенциальные неприятности.
Однако Корсаков считал, что из-за постоянного не отпускающего ее напряжения она на самом деле не видит и не фокусируется на настоящих опасностях, поскольку прокручивает в голове мнимые. Сама на трассу она не выезжала никогда и ни при каких обстоятельствах. Ее личный рекорд – пятьдесят километров до дачи родителей – она совершала только летом и не чаще раза в месяц, а обычно договаривалась, чтобы ее кто-нибудь подкинул. Как правило, этим кем-нибудь оказывался Корсаков.
Чтобы Рита приехала сама из Питера за восемьсот километров, это был нонсенс, абсурд, абракадабра, нелепость, в общем, полный бред. Но сладкий запах в его машине был абсолютно материален, впрочем, как и сама Рита, успевшая перелезть через него на пассажирское сиденье и ловко и споро расстегивавшая на нем джинсы.
– Э-э-э, ты что, ополоумела? – заорал Иван, когда до него дошло, что именно она собирается делать. – До квартиры дотерпеть не можешь? День-деньской, люди же увидят.
– Корсаков, – она чуть улыбнулась, обнажив ровные белые зубы. – Нет, ты тут точно совсем с ума сошел. Одичал от отсутствия нормального общества. Когда это тебя волновало, что про тебя подумают люди? И какие, позволь спросить, люди тебя волнуют здесь? – она снова обвела рукой унылую картину за лобовым стеклом. – И, несомненно, я могу дотерпеть до квартиры, только зачем терпеть, если мы уже все равно рядом. Я ж тебе говорю: я соскучилась. И не заставляй меня подозревать, что ты – нет.
Ее пальцы, пока она говорила, ловко и споро делали свое дело. Иван судорожно вздохнул, когда она пробралась внутрь, и выгнулся дугой от пронзившего его удовольствия. Не дело это, когда три месяца без женщины.
– Во-от, – удовлетворенно произнесла Рита, – теперь я вижу, что ты тоже соскучился. Перебираемся на заднее сиденье?
Они пересели, и минут на семь Иван потерял всяческую способность думать. Где-то на краю сознания теплилась мысль, что их вряд ли видно из окон равнодушно взирающего на его машину дома, в конце концов, задние стекла были тонированными. Но и она оказалась погребена под шквалом чувств, которые ловко умела вызывать Рита. Что и говорить, любовницей она была просто улетной. Как там в песне поется: «Я душу дьяволу продам за ночь с тобой»?
Корсакову продавать душу было не нужно. Рита была рядом с ним, на заднем сиденье его «Тойоты», и можно было не сомневаться, что как только они попадут в душное тепло корсаковской квартиры, то тут же смогут повторить все эти акробатические этюды и скачки с препятствиями.