Выше стен - стр. 9

Свет окна родительской спальни выхватывает из маслянистой тьмы часть стены неприступного забора — ровные ряды кирпичной кладки.

Взгляд скользит выше — а там... небо. Сияющее миллионами звезд.

Перехватывает дыхание, учащается пульс.

Возможно, мальчик, живший здесь когда-то, черными глубокими ночами тоже смотрел в это небо. О чем он размышлял в оглушающей тишине, о чем мечтал?

Мне кажется, мы могли бы понять друг друга: ведь вещи, некогда принадлежащие ему и оставленные здесь, так красивы.

Прерывисто вздыхаю, но неясное томление в груди не позволяет избавиться от нехватки воздуха.

Когда-нибудь мы встретимся и внесем в жизни друг друга новые краски.

Я много думаю о будущем: вижу его в деталях, верю, что все сложится хорошо, что я, как и мама, наколдую себе счастье.

Что найдется кто-то такой же надежный, как эта стена, похожий на маминого мужа... И мне больше не пригодится оболочка отмороженной пофигистки, не нужно будет бояться одиночества и незнакомых мест — ведь он никогда не оставит меня одну.

А если ты не один — тебе все по силам!

Провожу ладонью по стене и выключаю свет.

Мир погружается во тьму, лишь звезды загораются ярче, пронзая зрение ледяными сверкающими иглами, а душу и сердце — ожиданием чего-то неведомого и нового, зовут за собой, безмолвно кричат о том, что все мы — часть вселенной.

Я снова плачу. В этот момент я люблю весь мир. Пусть в нем сплошной кавардак и засада, пусть я не понимаю его законов, но чувствую себя как никогда живой.

***

5. 5 (Святослав)

Отщелкиваю в темноту окурок и смотрю на экран смартфона — карьера мальчика на побегушках бесславно оборвалась на два часа раньше окончания смены, и мне некуда идти.

Я мог бы заявиться домой, устроив внезапную радость матери и ее дорогому гостю, но слушать вопли и нытье, какой я никчемный, совершенно не хочется.

Прячу руки в карманы и иду к остановке, на ходу запрыгиваю в заднюю дверь последнего автобуса, занимаю место у окна и вставляю в уши наушники.

Адский тяжеляк очищает голову от ненужных мыслей, глаза закрываются, и я откидываюсь на спинку сиденья. Сновидения успевают мелькнуть разноцветным кислотным ковром, но кондуктор трясет меня за плечо и объявляет, что уже конечная.

Покорно вываливаюсь наружу, и тишина со звоном обрывает куплет на полуслове. Смартфон безвременно сдох. Матерясь, я бросаю его на дно рюкзака и осматриваюсь.

Меня обступают черные стены домов так и не ставшего родным двора, кривые деревья и фонарные столбы.

В шараге горит дежурный свет, у тренажеров мелькают точки зажженных сигарет и тени местных стремных типов.

Не реагируя на их окрики, прохожу мимо и ныряю в проем между отогнутыми прутьями забора. Я оказываюсь в дикой природе — воздух пахнет сыростью, мокрая трава с хлюпаньем пружинит под берцами, ветки низкорослых садовых яблонь цепляются за рюкзак и толстовку.

Через сотню шагов старый сад сменяется пустырем, впереди маячат белесые стены заброшенных домиков дачного массива, и я ускоряюсь, почти бегу. Ветер толкает меня в спину и мгновенно подлетает к черному небу, разнося по окрестностям эхо собачьего лая.

Вокруг никого, горожане предпочитают обходить эту местность десятой дорогой.

Однажды, в конце девятого класса, мы с моей девчонкой Яной слиняли с уроков и напились здесь до поросячьего визга. Нас искали до самого утра, а когда нашли, мало нам не показалось.