Выше стен - стр. 22

***

10. 10 (Регина)

Тихонько вхожу в темную прихожую, осторожно разуваюсь и крадусь в комнату, но мама влетает следом и лишает меня шанса избежать расспросов.

Загораются яркие лампы, ее взгляд мечется по моему заплаканному лицу, пыльному подолу и окровавленным коленкам.

— Регина! — задыхается она. — Тебя обидели? Тот парень?

Я отмахиваюсь.

— Да при чем тут парень. Упала я. Колготки убила. Жаль... — Пожимаю плечами и сбрасываю пальто — уютное, как тепло Свята, минуту назад согревшее меня через слои одежды. — Можно мне побыть одной?

— Хорошо. Поговорим за ужином... — Мама едва сдерживается, но выполняет просьбу — так нужно. Дверь с тихим стуком закрывается, мебель и предметы обволакивают осенние сумерки и тишина.

Ложусь на кровать, отворачиваюсь к стене и отдираю кусочек обоев над стыком — продолжаю традицию, начатую когда-то Славиком, но мои действия исправляют гармонию нарушенного им узора.

Я еще пару минут бодрюсь — шумно вдыхаю и кусаю губы, но эмоции прорывают дамбу. Подбородок по-старушечьи трясется, слезы душат, голова вот-вот лопнет.

Глупая пустая голова.

Разрозненные невнятные мысли кружатся вихрем мятых бумажек, смешиваются и шумят, но не дают ухватиться за смысл.

Он поцеловал меня, вот черт... Вот черт!

Его поцелуй был морозным, как мятная жвачка, и обжигающим, как чай с имбирем. Он подарил мне такие невозможные, острые и яркие оттенки света, что я до сих пор ослепленно зажмуриваю опухшие глаза.

Этот поцелуй был красивым... Как и сам Свят.

В воздушные нежные образы вклинивается черный гудящий рой проблем.

Он первым проявил инициативу, значит, я близка к выигрышу. Но мне противно об этом думать.

Тереблю край покрывала с кистями и бодаю стену упрямым лбом.

Погано, что я опозорилась перед ним и впала в истерику. Он понял — я не в порядке, но повел себя так искренне и так душераздирающе красиво!

Я всхлипываю и, растянувшись на спине, гляжу в темный потолок. Шок притупляется, отпускает, уходит... Только разбитые колени саднят, да сердце трепещет, как яркий цветок на ветру.

Теперь я знаю, почему Свят такой. Все верно — он глубоко несчастный и одинокий, но чистый.

Его огонь, бушующий за ледяными стенами, сожжет любого, кто рискнет подобраться слишком близко. Он уже опалил меня.

Так... могу ли я надеяться на продолжение? Может, он станет для меня той самой спасительной бабочкой и выведет за собой туда, где мне наконец будет хорошо?

Руки, ноги и низ живота наливаются свинцом.

Мне все же нужно выиграть спор.

Но не ради победы над Кэт, а ради ночи с ним...

Мама стучится и приглашает меня к столу, и я выныриваю из хаоса в простой, привычный полусонный мир.

Стягиваю безвременно погибшие колготки и крутое винтажное платье, тону в безразмерной, обалденно пахнущей футболке Славика и спешу на зов — из столовой доносятся невероятные ароматы, и рот наполняется слюной.

Стоя у духового шкафа, мама буравит меня усталым напряженным взглядом, и я, вскинув руки, падаю в плетеное кресло:

— Правда все нормально, ма. Никаких приступов, и он меня не обижал. Мы просто гуляли по заброшенным дачам.

— По заброшенным дачам? — изумленно пищит мама, ее брови взлетают вверх, а глаза транслируют ужас. Кажется, я снова сделала что-то не то...

— Регина, ты не знаешь этого мальчика достаточно хорошо, — увещевает мама. — Ты не знаешь, что у него на уме. А если, не дай бог, что-то случится, где нам искать тебя? На заброшенных дачах?