Высадка в Нормандии - стр. 27
Немецкие офицеры и унтер-офицеры, которые командовали подразделениями РОА, весьма опасались получить от своих подчиненных пулю в спину, как только начнутся серьезные бои. Некоторые солдаты из этих «восточных войск» перешли на сторону французских партизан, многие другие при первой возможности сдались союзникам, хотя вторичная перебежка не спасла их в конце войны от возмездия Сталина. Во всяком случае, все попытки немцев подкрепить моральный дух РОА разжиганием ненависти к западным союзникам – «американским и английским плутократам» – с треском провалились. Всего два-три подразделения, в их числе «Восточный батальон Губер», будут по-настоящему драться против англо-американцев.
В глазах мирных французов эти «восточные войска» выглядели непривычно. Один житель городка Монтбур на полуострове Котантен, где впоследствии разгорелись жаркие бои, с удивлением глядел, как по улице марширует грузинский батальон с восседающим на серой лошади командиром впереди. Они пели какую-то совершенно незнакомую песню, «ничего похожего на немецкие марши, которые звенели у нас в ушах с 1940 г.».
Французы, которые частенько называли фольксдойче «немецкими задницами», испытывали сочувствие к призванным в немецкую армию полякам. Одна женщина в Байе слышала от них, что верные люди из Варшавы им сообщили: пусть как можно скорее сдаются в плен союзникам, и тогда их зачислят в польскую армию генерала Андерса, которая воюет в составе английских войск. Поляки также ухитрились рассказать французам об эсэсовских лагерях смерти. В их существование многие не верили вообще, особенно если рассказы сопровождались явными сказками – например, о том, что трупы евреев перемалывают и используют для производства сахара. Поляки, служившие в немецкой армии, предвидели и то, что ожидает их страну, когда туда придет наступающая Красная армия. «Вас-то освободят, – говорили они французам, – а нас ждет оккупация на долгие годы».
Резким контрастом ослабленным пехотным дивизиям выглядели танковые и моторизованные соединения СС и вермахта. Генерал-лейтенант Фриц Байерляйн, воевавший в Северной Африке под началом Роммеля, командовал Учебной танковой дивизией[45], сформированной из преподавателей и курсантов танковых училищ. Когда он принимал дивизию, Гудериан сказал: «Вы с одной этой дивизией должны сбросить англо-американцев в море. Ваша задача – выйти к берегу… нет, не к берегу, а к морю». Среди других полнокомплектных дивизий, которым предстояло сражаться в Нормандии, была 2-я танковая под командованием генерал-лейтенанта Генриха фон Лютвица, толстяка с моноклем. Роммель так доверял ему, что поручил начать переговоры с союзниками, если возникнет такая необходимость. Ближе всех к побережью Нормандии дислоцировалась 21-я танковая дивизия, которая столкнется с англичанами в Кане. На вооружении у нее стояли не новенькие «Пантеры» и «Тигры», а старые Т-IV, а одну шестую личного состава набрали из фольксдойче. Если верить их командиру, генерал-лейтенанту Эдгару Фейхтингеру, «они еле-еле понимали приказы, а офицеры и унтер-офицеры не могли понять, что они бормочут». Фейхтингер был убежденным нацистом, который участвовал в организации берлинской Олимпиады 1936 г. Коллеги относились к нему более чем сдержанно, и он, будучи отчаянным ловеласом, всегда стремился к дамскому обществу. В самую ночь высадки союзников он проводил время в Париже, у своей любовницы.