Вырай. Книга 1 - стр. 22
Условия службы просты – не заходить в подвал, не воровать, не открывать холодильник. «Я узнаю» – с жуткой улыбкой сказала хозяйка дома. Решив, что в доме везде стоят видеокамеры, женщина решила не искушать судьбу и ни разу не нарушила договор. Тем более что объём работ был небольшим, а плата – достойной.
Вот только ванную комнату убирать было противно. Огромное количество баночек, флакончиков, пульверизаторы с духами, туалетной водой, дезодоранты и антиперспиранты – каждую ёмкость приходилось отдельно протирать, при этом концентрированные ароматы атаковали обоняние, и после работы женщина не чувствовала никаких запахов несколько часов. А ещё вечная грязь и пыль в ванной, словно хозяйка не чиновницей работала, а рыла траншеи. Но по сравнению с основной работой, где приходилось приводить в порядок огромный коттедж для семьи с тремя детьми, уборка маленького домика всё равно казалась отдыхом.
Если бы домработница была более любопытной и заглянула в подвал, она бы очень удивилась.
Звездой цокольного этажа являлся огромный деревянный ящик – три метра в длину, столько же в ширину и высотой метра в полтора. С одной стороны к нему примыкала лесенка. Ящик был наполнен землёй, в углу подвала имелся собачий вольер. Три пса лежали на полу, прижавшись друг к другу. В вольере стояло два грязных эмалированных тазика – один с сухим кормом, другой с водой. Имелся ещё один ящик, только гораздо меньшего размера, в нём лежало несколько мёртвых собак. Ещё сюда для чего-то была подведена вода – обычный садовый шланг с распылителем лежал возле бо́льшего ящика.
Больше в подвале ничего не было.
В девять часов утра собаки заметались по вольеру и забились в дальний угол. В ящике зашевелилась земля, и спустя несколько секунд из-под неё показалась Инесса Геннадьевна. Отфыркиваясь и сплёвывая, она села, оттерла землю с лица и зевнула. Комья чернозёма забились в белокурые волосы, тело было грязным и дряблым. Пошатываясь, существо спустилось по лесенке и подошло к лохматым пленникам.
Псы в панике завыли, но тот, на кого показал грязный палец, покорно подошёл к прутьям. Инесса открыла дверцу, взяла пса за загривок и впилась в шею жертвы.
Даже сквозь слой грязи было видно, как кожа упырихи розовеет, разглаживается и молодеет. Тело уже не выглядело дряблым, наоборот – ягодицы подтянулись, грудь приобрела соблазнительные формы и упругость, а живот перестал напоминать сдувшийся воздушный шарик. Бросив ставшую бесполезной тушку к остальным трупам, Инесса раскинула руки и с довольным стоном потянулась.
Собак нужно было не так уж много – по одной в неделю. Кошек можно было употреблять хоть каждый день, но их кровь не нравилась Инессе на вкус. Лишь изредка, при внезапно нахлынувшем голоде, как тогда, в школе, тварь забывала о гурманстве.
Уже несколько лет упыриха не знала с питанием проблем – в городской службе отлова животных работал нелюбопытный мужичок, который за щедрую плату снабжал дорого одетую женщину «объектами для опытов». Брал только тех собак, которых предписывалось усыпить. Ему же раз в два месяца отвозился мешок с трупами, и человек всё так же без вопросов сжигал их в служебном крематории.
Люди попадали в подвал раз в год. Инесса не отличалась особой кровожадностью, она просто хотела жить. Если бы она пила кровь чаще, чем это необходимо для поддержания существования, глаза бы сияли алым всегда. А в последние семьдесят лет упыриха старалась вести обычную человеческую жизнь. Слишком много товарок, не удержав себя в рамках, либо развеялись по ветру, либо были уничтожены людьми. А большинство и вовсе превратилось в безмозглых тварей, которых убили свои же. Последнего упыря Инесса видела в далёком тысяча девятьсот шестьдесят третьем году.