Выпьемте чаю? - стр. 9
Виктору казалось, что Алексей Евгеньевич после этой пары заревнует к нему студентов и, может быть, даже постарается не допускать его до преподавательской работы, а получилось ровно наоборот: теперь Алексей Евгеньевич почти каждую неделю позволял себе опаздывать, ссылаясь то на давление, то на пробки, то на ключ, который потерялся и никак не хочет найтись. Так Виктор стал одним из преподавателей вуза. Ему постепенно выдали несколько тем, постепенно он обзавелся костюмом, портфелем и даже стал на постоянной основе писать статьи в один серьезный журнал.
Тем временем младший брат Виктора был всецело увлечен молодостью. И ничего то, кроме женского пола и дружеских тусовок, не вызывало у него интереса. Родители всецело были обеспокоены тем, чтобы хоть как-то вызвать у него ответственность по отношению к учебе, и уже старшего сына просили:
– Взял бы ты Митьку в Москву! На каникулы, например, по музеям бы поводил, на ВДНХ бы… Увидит, как ты себе в жизнь дорогу протаптываешь, понравится, может, ему в столице, и глядишь, сам за голову возьмется.
Но Виктору нянькой быть не хотелось, да и не считал он свою дорогу достойной примера. Часто наш герой даже завидовал тем, кто остался в своем родном городе, получил простенькую профессию, обзавелся семьей, живет дома. И рядом родные, друзья… И выходные этот кто-то проводит не за чтением нудных и никому не нужных курсовых и конспектов, а в гостях, на природе, с семьей… Родителям же Виктор объяснял это так:
– Я тут сам на птичьих правах. Чтобы брата на неделю у себя поселить, это еще к коменданту идти, уговаривать надо… И сложно это: поступить бесплатно, жить в чужом городе, учиться и работать одновременно. На стипендию тут каши не сваришь! Да и вам без него скучно будет. Пусть лучше учится рядом с вами.
И родители соглашались, а у Виктора в сердце колыхалась обида: «А меня им отпускать черт знает куда было не жалко?! Даже и не задумывались тогда: поступлю – не поступлю… выживу или не справлюсь…»
3
Однажды Виктор резко проснулся ночью. Ничего то его пробуждения не предвещало: не хлопнула дверь, не стало холодно или жарко. Раньше он спал крепко и даже не видел снов, а тут одна за другой, натыкаясь и сталкиваясь друг с другом, понеслись мысли: «Мне двадцать восемь. Уже двадцать восемь! А я лежу фиг знает где… Живу в общаге… Нет семьи, хотя бы маленького намека на нее… Нет идей… Нет особых желаний… Может быть, это старость? Я никогда еще не был не то что за границей, но хотя бы на юге. Зачем я живу? Разве я глупее многих или уродливей? Нет». Виктор тщетно пытался заснуть, переворачивался с одного бока на другой, прошелся к умывальнику и обратно, включил компьютер, почитал несколько новостей, но его взбудораженный мозг выдавал ему вопросы снова и снова. «У меня же завтра лекции, пары…» – попытался воззвать к своей совести Виктор. Потом вынул из холодильника завалявшуюся бутылку вина, выпил ее и уже к рассвету заснул.
Однако поведение его после этой ночи сделалось странным. По вечерам он, как ошалелый, носился по городу. Просто гулял, но при этом ходил быстро, точно куда-то ему было надо. Разместил свое резюме и даже побывал на трех собеседованиях, но остался недоволен условиями труда и оплатой. По выходным ездил то в Царицыно, то в Коломенское, а то в Коньково… Заглядывался на девушек, которые устраивались на траве с книжками или телефонами, и даже несколько раз пытался с ними заговорить. Некоторые отшучивались, многие отшивали. Но Виктора это не расстраивало. Ему стало все равно, как они на него реагируют. Ему важно было это делать.