Выиграть войну. Все по порядку - стр. 17
Разбитый, вероятно, попаданием бомбы, КВ-1. Преимущество Вермахта на этом этапе – высокая координация между родами войск. В составе пехотных, танковых, и прочих подразделений обязательно имеются авианаводчики, направляющие Люфтваффе на цель.
Вяземская оборонительная операция, 2—13 октября 1941 г. Катастрофа. Западнее г. Вязьма силы группы армий «Центр» окружают четыре советских армии. Безвозвратные потери Красной Армии – 250 тысяч человек, и 600 тысяч пленных. Потери Вермахта неизвестны. Перед Москвой остаются теперь лишь разрозненные малочисленные отряды РККА
Перевозимые в товарных вагонах словно скот, плененные в Вяземском котле солдаты. Фотография на обложке немецкой газеты. Октябрь 1941 г.
Пленные из Вяземского котла. Осень 1941 г.
Солдаты группы армий «Север» в пригородах Ленинграда. Наступление несколько задерживается. Жителям города удается создать необходимые укрепления. Оборону эффективно держат тяжелые танки КВ-1 и КВ-2, выпускаемые Кировским заводом
C 8 сентября 1941 Ленинград, второй по величине и значению город СССР, а также прилегающие территории попадают в окружение. Нормы выдачи хлеба, основного или единственного продукта питания в течении первых двух месяцев снижаются в пять раз. С 20 ноября минимальная норма выдачи хлеба (служащим, детям и иждивенцам) составляет 125 г. Прочтем несколько страниц из повести писателя- фронтовика Николая Никулина («Воспоминания о войне»). «…Весной 1941 года в Ленинграде многие ощущали приближение войны. Информированные люди знали о ее подготовке, обывателей настораживали слухи и сплетни. Но никто не мог предполагать, что уже через три месяца после вторжения немцы окажутся у стен города, а через полгода каждый третий его житель умрет страшной смертью от истощения. Тем более мы, желторотые птенцы, только что вышедшие из стен школы, не задумывались о предстоящем. А ведь большинству суждено было в ближайшее время погибнуть на болотах в окрестностях Ленинграда. Других, тех немногих, которые вернутся, ждала иная судьба – остаться калеками, безногими, безрукими, или превратиться в неврастеников, алкоголиков, навсегда потерять душевное равновесие. Объявление войны я и, как кажется, большинство обывателей встретили не то чтобы равнодушно, но как-то отчужденно. Послушали радио, поговорили. Ожидали скорых побед нашей армии – непобедимой и лучшей в мире, как об этом постоянно писали в газетах. Сражения пока что разыгрывались где-то далеко. О них доходило меньше известий, чем о войне в Европе. В первые военные дни в городе сложилась своеобразная праздничная обстановка. Стояла ясная, солнечная погода, зеленели сады и скверы, было много цветов. Город украсился бездарно выполненными плакатами на военные темы. Улицы ожили. Множество новобранцев в новехонькой форме деловито сновало по тротуарам. Повсюду слышалось пение, звуки патефонов и гармошек: мобилизованные спешили последний раз напиться и отпраздновать отъезд на фронт. …В магазинах пока еще было продовольствие, и очереди не выглядели мрачными».
Часть работников, не занятая на военном производстве, отправляется на фронт. Фотография – рабочие Кировского завода. Линия укреплений находится порой всего в 5—7 километрах от важных промышленных объектов, и в 16 км. от Зимнего дворца… Н. Никулин: «…Дома преобразились. Стекла окон повсюду оклеивали крест-накрест полосками бумаги. Витрины магазинов забивали досками и укрывали мешками с песком. На стенах появились надписи – указатели бомбоубежищ и укрытий. На крышах дежурили наблюдатели. В садах устанавливали зенитные пушки, и какие-то не очень молодые люди в широченных лыжных штанах маршировали там с утра до вечера и кололи чучела штыками. На улицах то и дело появлялись девушки в нелепых галифе и плохо сшитых гимнастерках. Они несли чудовищных размеров баллоны с газом для аэростатов заграждения, которые поднимались над городом на длинных тросах. Напоминая огромных рыб, они четко вырисовывались в безоблачном небе белых ночей. А война, между тем, где-то шла. Что-то происходило, но никто ничего толком не знал. В госпитали стали привозить раненых, мобилизованные уезжали и уезжали. Врезалась в память сцена отправки морской пехоты: прямо перед нашими окнами, выходившими на Неву, грузили на прогулочный катер солдат, полностью вооруженных и экипированных. Они спокойно ждали своей очереди, и вдруг к одному из них с громким плачем подбежала женщина. Ее уговаривали, успокаивали, но безуспешно. Солдат силой отрывал от себя судорожно сжимавшиеся руки, а она все продолжала цепляться за вещмешок, за винтовку, за противогазную сумку. Катер уплыл, а женщина еще долго тоскливо выла, ударяясь головою о гранитный парапет набережной. Она почувствовала то, о чем я узнал много позже: ни солдаты, ни катера, на которых их отправляли в десант, больше не вернулись».