Вычеркнутый из жизни. Северный свет - стр. 66

– Зима нынче ранняя, – сказал Прасти, метнув на Пола пронзительный взгляд поверх пенсне. – Мои кости это чувствуют. Садитесь. Я как раз собираюсь ужинать.

Он налил Полу чашку своего непременного кофе и ворчливо потребовал, чтобы тот разделил с ним кусок мясного пирога, купленного у булочника и разогретого на плите. Несмотря на эти признаки радушия, Полу подумалось, что сегодня он здесь гость менее желанный. Табачник продолжал исподтишка его разглядывать и расспрашивать, казалось бы, вокруг да около, но его вопросы неуклонно били в одну точку, так что в результате он сумел достаточно подробно разузнать о всех действиях Пола за последние недели. От немедленного комментария он воздержался, но лицо его было сумрачно, когда он выбирал и закуривал сигару; потом он закашлялся спазматическим кашлем курильщика и, нахмурив кустистые брови, повернулся к огню.

– Так вот оно что, – протянул он, продолжая хмуриться. – Значит, неудивительно, что мне почудилось, будто эта история оживает вновь. Все эти годы она была погребена… А теперь – словно ты приложил ухо к земле и слышишь слабый шорох в могиле. – Он помолчал, а потом ровным голосом продолжил: – Тем не менее покров еще не сорван, хотя есть уже известные знаки и симптомы… вернее даже, приметы и предзнаменования… к лучшему или худшему, я, конечно, не знаю, но чувствую, каждой своей жилкой чувствую, что близится воскресение из мертвых. Даже здесь, в комнате, это чувствуется. – Его взор обратился кверху. – И в комнате над нами.

От зловещих пророческих ноток в голосе Прасти дрожь прошла по телу Пола, но он справился с собой и взглянул на потолок:

– Она все еще не занята?

– Да, пустует по-прежнему, – утвердительно кивнул табачник. – Я же вам говорил, что со времени убийства никто не жил в ней.

Пол заерзал на стуле, тревога снедала его. Надо выпытать у Прасти, что же дальше, выпытать во что бы то ни стало!

– Вы о чем-то умалчиваете. Скажите, мои действия получили огласку?

– Да, кое-что разнеслось по городу, – подтвердил Прасти. – Прошел шепоток. И эхо его достигло мест весьма отдаленных. Поэтому я и попросил вас ко мне прийти. – (Пол накрепко сцепил руки, чтобы они не дрожали, и придвинулся к Прасти.) – В прошлую пятницу ко мне сюда на квартиру зашел какой-то человек. Меня дома не было, я уходил по делам, но миссис Лоусон – она два раза в неделю приходит сюда убирать – как раз оказалась дома. Она простая, вполне здравомыслящая женщина, испугать ее не так-то просто. И тем не менее она чуть в уме не тронулась от испуга. – Прасти взглянул на Пола. – Вы хотите, чтобы я продолжал?

– Да.

– Это был человек без возраста. Может быть, молодой, а может быть, и старый. Он выглядел сильным, но и больным тоже. Одежда на нем была, видимо, с чужого плеча. Лицо суровое и бледное. Голова наголо обрита. Миссис Лоусон клялась и божилась, что это каторжник.

– Кто бы это мог быть? – У Пола пересохли губы.

– Бог его ведает. Я не знаю. Но голову даю на отсечение, что он явился из Стоунхиса. Имени своего он не назвал. Прежде чем уйти, он оставил записку.

Прасти нарочито медленно достал из кармана пиджака малюсенькую скрученную бумажку, развернул ее и передал Полу.

На желтоватом клочке были нацарапаны какие-то слова. Пол читал их и перечитывал: