Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник) - стр. 13

– Да, – сказал он. – Да, я захотел этого… сразу же.

– У нас есть только эта ночь, – объяснила Сма, поднимая руку. – Только эта. Мне трудно объяснить, но я буду страшно занята, начиная с завтрашнего дня… где-то полгода. Буду занята сразу в двух местах, понимаете?

Суссепин пожал плечами:

– Конечно. Как скажете.

Сма расслабилась, на ее лице появилась неторопливая улыбка. Она развернула кресло и сбросила браслет с руки на сиденье, потом медленно расстегнула верхние пуговицы на платье и осталась стоять так.

Суссепин допил стакан, поставил на полку и подошел к ней.

– Свет, – прошептала она.

Свет начал медленно тускнеть и наконец погас совсем. Теперь в комнате не было ничего ярче тусклого сверкания капель в стакане Суссепина.

– Просыпайся.

Он открыл глаза.

Темно. Он выпрямился под одеялом, недоумевая, кто это заговорил с ним. Никто не говорил с ним таким тоном; по крайней мере, никогда с тех пор. Полусонный, внезапно разбуженный – видимо, посреди ночи, – он расслышал в этом тоне нечто такое, чего не слышал два, а то и три десятилетия. Дерзость. Недостаток почтения.

Он высунул голову из-под балдахина и оглядел теплую комнату, освещенную единственным светильником: кто смеет говорить с ним таким тоном? Длившийся мгновение страх – неужели кто-то смог проникнуть сюда, минуя охрану и систему безопасности? – сменился яростным желанием увидеть того, у кого хватило наглости так говорить с ним.

Незваный гость сидел на стуле у другого конца кровати. Выглядел он странно, и эта странность сама по себе была странной – необычность совершенно незнакомого вида, неопределенная, даже нечеловеческая. Возникало ощущение слегка искаженной проекции. Одежды незнакомца тоже выглядели странно – мешковатые и цветастые, что позволял различить даже тусклый свет ночника. Человек выглядел одетым как клоун или шут, но выражение его слишком симметричного лица было… мрачным? Презрительным? Эта… нездешность не позволяла сказать точно.

Он начал шарить в поисках очков, совершенно ему не нужных, – просто глаза еще толком не проснулись. Пять лет назад хирурги вставили ему новые глаза, но шестьдесят лет близорукости породили неискоренимую привычку искать очки по пробуждении. Но очков уже не было. Не слишком высокая цена, думал он, а теперь, после курса омоложения… Наконец перед глазами все прояснилось. Он сел, глядя на незнакомца, и решил, что это сновидение – или призрак.

По виду человек был молод – широкое загорелое лицо, черные волосы, собранные в хвост на затылке; но мысль о духах и мертвецах пришла не из-за этого. Было что-то такое в темных, впалых глазах и непривычном очертании лица.

– Добрый вечер, этнарх Кериан.

Голос молодого мужчины звучал неторопливо и размеренно. Но казалось, что он принадлежит человеку в летах – такому старому, что этнарх в сравнении с ним почувствовал себя молодым. От этого голоса мороз подирал по коже. Этнарх оглядел комнату. Кто это? Как он сюда попал? Дворец считался неприступным. Повсюду были охранники. Что происходит? Страх вернулся к нему.

Девушка, которую он подобрал прошлым вечером, тихо лежала на дальней стороне широкой кровати – комочек под одеялом. В двух темных экранах, висевших на стене слева от этнарха, отражался слабый свет ночника.

Хотя им овладел испуг, сон прошел окончательно, и соображал он быстро. В изголовье кровати был спрятан пистолет; человек на стуле, похоже, был безоружен (но тогда зачем он пришел сюда?). Но к пистолету стоило прибегать лишь в крайнем случае. Куда надежнее был голосовой код. Микрофоны и камеры в комнате находились в режиме ожидания, автоматические цепи ждали условной фразы, чтобы замкнуться. Иногда ему требовалось уединение, иногда же хотелось записать что-то только для себя. И конечно, он никогда не исключал чьего-нибудь проникновения, несмотря на все меры безопасности.