Выбирая свою историю. Развилки на пути России: от Рюриковичей до олигархов - стр. 60

Трудно разделить участников этой войны на “сторонников феодальной раздробленности” и “проводников централизации”. Отец Ивана III не был борцом ни против уделов, ни за освобождение от ордынского ига. Напротив, в столкновениях с Юрием Дмитриевичем, а затем с Шемякой Василий Васильевич не раз опирался на помощь хана. Новгородские летописи сообщают, что успех заговора против Василия II был обусловлен его неудачей в борьбе с татарами и сбором огромного выкупа, дабы выручить Василия II из ордынского плена. Дмитрий Шемяка и его союзники схватили великого князя и ослепили его с обвинениями: “Чему еси татар привел на Рускую землю, и городы дал еси им, и волости подавал еси в кормление? а татар любишь и речь их паче меры, а крестьян томишь паче меры без милости, а злато и сребро и имение даешь татаром”.

Противники московского князя были энергичными правителями и полководцами. Они не выступали за возвращение к временам раздробленности и, в отличие от Василия II, стремились к борьбе с Ордой, хотя, когда ситуация вынуждала, за помощью к “царю” Мамутяку обращался и Шемяка. Юрий и его дети яростно сражались за Москву, но скорее стремились восстановить “старину” в виде федерации самостоятельных княжеств под московским руководством и опирались на свои “дворы” и свои провинциальные земли. Дмитрий Шемяка даже успел воссоздать на короткое время ликвидированное Василием I Нижегородско-Суздальское княжество. Потеряв Галич, он пытался создать особое, союзное с Новгородом государство на севере страны с центром в Устюге.

Во всяком случае, на Руси были люди, которые так мыслили. Составленный в 1430-е гг. в Новгороде или Смоленске летописный свод (Новгородско-Софийский) имел общерусский характер. Его главная идея – единство Русской земли и ее князей в борьбе с ее внешними врагами, осуждение внутренних раздоров и усобиц. Свод подробно рассказывал о тверском восстании против татар в 1327 г., Куликовской битве, ее герою посвящено “Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского”. Но вместе с тем летописец постоянно напоминал о правах новгородцев “вводить” к себе князей и “показывать им путь”, если они не соблюдают новгородский “наряд” (то есть порядок, устройство), хвалил мужество тверских и смоленских князей, осуждал предательство Олега Рязанского во время Куликовской битвы. Отмечая заслуги Москвы, он признавал права и независимость отдельных земель, подчеркивал необходимость соблюдения князьями договоров.

В Москве XIV – первой половины XV в., в отличие от западноевропейских королевств, не было выработано правового порядка передачи власти ни по прямой нисходящей линии, ни по “очередной системе” – старейшему в роде. В XIV веке воля хана была законом, спустя 100 лет уже можно было обойтись без нее. В борьбе соперники использовали разные формы легитимизации власти: опору на старейшинство, передачу власти по наследству и по завещанию, а также путем завоевания, дворцового переворота, приглашения на престол, обращения к хану. В такой борьбе могла родиться новая правовая формула монархии, твердый порядок престолонаследия, но этого не произошло: в московском обществе не нашлось ни политического лидера, ни сил, которые бы смогли утвердить новые представления об устройстве государства. Победила в итоге “вотчинная” традиция, когда государь-отец делит государство на уделы с преимуществом для старшего сына.