Выбирая свою историю. Развилки на пути России: от Рюриковичей до олигархов - стр. 19
Первым из русских князей совершил этот обряд по монгольскому обычаю великий князь владимирский Ярослав Всеволодович. Старейшее из сохранившихся до нашего времени повествований об этих событиях – Лаврентьевская летопись – эпическим слогом сообщает, что в 1243 г. великий князь Ярослав поехал к Батыю, а сына своего Константина послал к великому хану в Каракорум; Батый же “почтил Ярослава великою честию” и даровал ему старейшинство во всей Руси[3]. То есть князь по собственной воле отправился в Сарай на Нижней Волге – кочевую ставку только что вернувшегося из похода в Западную Европу Батыя, принес присягу, по-монгольски – шерть, и сделался данником хана.
На следующий год его примеру последовали другие князья Северо-Восточной Руси – Владимир Константинович, Борис Василькович, Василий Всеволодович поехали в Орду и получили от Батыя ярлыки на свои “отчины”.
Учебники даже если и упоминают об этих поездках, то, как правило, объясняют покорность князей Северо-Восточной Руси непреодолимостью монгольской силы, которой не могли противостоять разобщенные земли и княжества, опустошенные нашествием. Все эти традиционные аргументы имеют силу только с существенными оговорками.
Древнейшие наши летописи при описании нашествия действительно всячески подчеркивают многочисленность, силу и неутомимость “татар”. Однако летописный текст не следует понимать буквально, летопись – не столько описание, сколько способ осмысления событий. Нашествие “иноплеменных” рассматривалось книжниками как бич божий, кара господня, а монголам приписывались черты библейских “нечистых” народов, появление которых знаменует начало светопреставления. Летописные фрагменты, повествующие о нашествии, часто буквально совпадают с текстами библейских пророчеств.
Ранние летописи по этой причине не содержат никаких цифр. Единственное точное указание численности монгольского войска находится в позднейшем и недостоверном источнике, знаменитой “Задонщине”, где сказано, что “у Батыя было четыреста тысящ окованныя рати”, то есть только тяжелой конницы. Это, разумеется, преувеличение, такого множества бойцов не было во всей Монголии XIII в. Противоположную крайность представляет мнение Льва Гумилева, утверждавшего, что “у Батыя и его братьев было всего 4 тысячи всадников”. Однако невозможно представить себе, чтобы такое малочисленное войско прошло без единого поражения от Волжской Булгарин до Адриатики, разгромив не только русские полки, но и шестидесятитысячную польско-немецко-моравскую рать в битве при Легнице. Широкое распространение получили расчеты В. В. Каргалова, оценивавшего общую численность Батыева войска в 120 тыс. воинов на том основании, что обычно монгольские ханы командовали в походе туменом (по-русски – тьма, отряд численностью 10 тыс. человек), а вместе с Батыем пришло от 12 до 14 ханов. Но цифра, полученная Каргаловым, по всей видимости, требует уточнения. В современной научной литературе большее доверие вызывает другой способ расчета. В 1235 году на съезде монгольской знати – курилтае – было решено отправить в Великий поход на Запад половину всех имперских сил, то есть, по расчетам современных демографов, примерно 70 тыс. человек. Войско действительно немалое, но едва ли можно говорить о подавляющем превосходстве монголов в живой силе даже во время кампаний 1237–1240 гг., не говоря уже о времени после 1242 г., когда значительные силы, подчинявшиеся непосредственно императорскому правительству, оставили приволжские степи, где Батый образовал собственное государство – Золотую Орду. Название, кстати, условное, оно появляется в русских источниках XVI в., когда основанная Батыем держава уже распалась на отдельные ханства. Сами монголы называли эту территорию “улусом Джучи”, то есть землей, принадлежащей сыну Чингисхана Джучи и его наследникам.