Вы называете это автобусом? - стр. 23
– Ах, какая пошлость, – скривилась Летка, – я о романтике. Сеня, ты бы хотел обнять любимую и прыгнуть вниз с собора Парижской Богоматери?
– Что я, идиот? – изумился Протасов.
– А я бы не отказалась на Монмартр съездить. Нелли Петровна, мы поедем на Монмартр? – продолжала Пятакова.
Экскурсоводша, которая что-то рассказывала Бархатову, замолкла на полуслове и посмотрела на Виолетту.
– Да, конечно, – ответила она.
– Я слышала, там жили, любили, страдали множество знаменитостей, – протянула Летка.
– Монмартр – самая высокая часть Парижа, – сказала Нелли Петровна, – в том же районе находится и знаменитое кафе-кабаре Мулен Руж. С этим холмом связаны такие имена, как Писсаро, Ван Гог, Жан Маре, Далида. Имре Кальман написал оперетту «Фиалки Монмартра».
– Ах, как это романтично! – воскликнула Пятакова, – Марик, ты хочешь посетить Мулен Руж?
– Если это запланировано в нашем туре, – буднично произнес Бархатов.
– А давайте сделаем что-то незапланированное, безрассудное, – не унималась Пятакова, – пойдемте сегодня ночью купаться. Марик, ты пойдешь?
– Нет, я ночью люблю отдыхать, – сказал неромантичный Бархатов.
– А ты, Сеня, – спросила Летка Протасова, – и ты, Жорик?
– Извини, Лета, у меня поздно вечером разговор с женой, – ответил Протасов.
– А я пойду, если Лера пойдет, – сказал Гольдман.
– Нет, Жорик, я ночью не купаюсь, – сообщила я.
– Антоша, может быть, ты пойдешь ночью на море? – спросила Пятакова, и я поняла, что именно для этого она и завела разговор про морские купания.
– Я могу, почему бы нет, – согласился наш пилот. И Виолетта наконец замолчала.
Немного отдохнув, мы продолжили прогулку по Парижу. Пузырелет полетел в направлении Вандомской площади. Как и следовало ожидать, на месте Вандомской колонны стоял памятник Людовику XIV. На холме Шайо не оказалось Триумфальной арки, а площадь Оперы называлась по-другому, и самого здания Оперы на ней не было. Поэтому я немного расстроилась, что не смогла увидеть все достопримечательности Парижа. В своем мире я туда не ездила по финансовым причинам.
На обратном пути я пыталась сесть вместе с Юркой. Я запомнила, в каком кресле он сидел раньше, и заняла соседнее. Но Толстоухов устроился в другом ряду. Это меня жутко обидело. Я начала думать, по какой причине он не хочет со мной общаться, и настроение вконец испортилось.
Прилетели мы, когда еще было светло. Собственно, на этой стороне планеты тьмы вообще не бывает. Мы поужинали в столовой в автобусе, а потом я все же решила пойти на море, но не говорить об этом Гольдману. Дело в том, что я не собиралась купаться ночью. Хотелось просто посидеть на берегу, посмотреть на море и подумать о жизни в одиночестве.
Чего я добиваюсь? Наша совместная учеба закончилась двадцать лет назад. Юрка давно мог забыть меня. Он мог десять раз жениться и родить кучу детей. Хотя нет. Для кучи нужно особое разрешение, но один – два ребенка у него могут и быть. Я для него – чужой человек. Это он для меня много значил. Оба моих романа закончились ничем, потому что я всех сравнивала с Юркой. При этой мысли я чуть не заревела, но меня остановило чужое присутствие. Чтобы поплакать в одиночестве, я и пошла на пляж. Черный вулканический песок делал окружающую картину нереальной.
Я сидела за большим валуном, и меня не было видно с тропинки, а по ней как раз спускались Пятакова с Антоном. Пилот ласково обнимал Летку за талию.