Вторжение - стр. 17

Старший лейтенант с сомнением посмотрел на девушку, пожал плечами.

– Это же не ваш засекреченный комбинат, обычная метеостанция. Вроде бы… Ладно, посмотрим, что на территории.

– Это может быть опасно! – забеспокоилась Марина.

– Мы зачем пришли? – спросил Воронов. – На ворота смотреть?

Он прошел несколько метров вдоль забора, разглядывая проволоку наверху. Затем расстегнул куртку, отстегнул висящий на специальных петлях необычной формы нож.

– Интересная конструкция, – заинтересовался Андрей, – дай посмотреть.

Воронов протянул доктору нож.

– Никогда такого не видел. – Андрей покрутил нож в руках. – А это что у него, кусачки?

– Кусачки, – подтвердил старший лейтенант, – берет стальную проволоку до четырех миллиметров. Штурмовой нож НКВД. – Он потрогал проволоку на воротах. – Два – два с половиной, не больше. Возьмет, давай нож сюда.

– Ну ты конкретно подготовился, – сказал Андрей, возвращая нож хозяину.

– А ты как думал, я всегда готовлюсь. Пойду один, – объявил лейтенант не терпящим возражения тоном. – Вы укройтесь пока где-нибудь.

– Мы с тобой, – запротестовала Марина.

– Нет, – отрезал Воронов. – Ждите здесь.

В глубине души Андрей был рад такому повороту событий. Карабкаться на высоченный забор, продираться через два ряда колючей проволоки, пусть даже с кусачками… Хорошо Олегу с его подготовкой, а он все-таки доктор, другому обучен.

Андрей взял Марину за руку, показал на растущие поблизости густые кусты.

– Пошли, там посидим. Олег прав, у одного меньше шансов вляпаться.

В это мгновение что-то неуловимо изменилось. Андрей сначала не понял, что именно, просто стало значительно светлее. Сквозь щели в створках ворот наружу вырвались яркие лучи света. Как будто на территории метеостанции включили прожектор. Много прожекторов. Затем свет начал медленно подниматься, и над станцией повисла летающая тарелка. Никакое другое определение к этому большому ярко светящемуся диску Андрею в голову не приходило. Диск качнулся и, постепенно ускоряясь, двинулся в сторону города.

Настойки пустырника зять любимой теще не пожалел, нацедил почти треть стакана. Оно и понятно, если теща, не дай бог, помрет, кто будет с детьми сидеть, когда зять с женой по гостям шастают? Кто детей в школу и садик отведет, заберет, накормит, сказку перед сном почитает? Дочь бестолково металась по комнате, то порываясь спуститься на седьмой этаж к какому-то сердечнику, спросить у него нитроглицерин, то бежать к гастроному, где телефонная будка, вызывать скорую. Их девятиэтажка еще не была телефонизирована, только обещали поставить аппараты. Вероника Матвеевна, когда у дочери прописалась, сразу на телефон заявление подала. Она имела право на его установку вне очереди, как ветеран труда и заслуженный почтовый работник^>40. Только что толку, если дом не телефонизирован.

Дети, услышав крики Вероники Матвеевны, проснулись, перепугались, младшая заревела, хорошо хоть, родители почти сразу пришли. Теперь малыши путались у взрослых под ногами, радуясь, что никто их в кровать не загоняет. Смотрели на бабушку с жадным любопытством: помрет или нет?

Помирать Вероника Матвеевна не собиралась, еще чего. Лежала на кровати, держась за сердце, вернее, за то место на груди, где, по ее представлениям, сердце находилось, и тихо охала, наслаждаясь свалившимся на нее вниманием и заботой. Сердце у Вероники Матвеевны было абсолютно здоровое, так сказала участковая докторша, и артериальное давление – как у космонавта. Но испугалась Вероника Матвеевна не на шутку. Теперь испуг уже прошел – но остался в душе, в существование которой Вероника Матвеевна как истинный материалист не верила, неприятный осадок. Потому что увиденное не укладывалось в ее стройную картину материального мира.