Вторжение - стр. 12

– Пап? – шепчу я в трубку, ощущая, что меня начинает накрывать усталостью и кошмаром, творящимся на улицах.

– Эмили, где ты? Ты в порядке? – голос папы наполнен тревогой, отчего звучит выше обычного.

– Через десять минут приеду. Пап, что происходит? Что говорят по телевизору?

Секунду папа молчит, заставляя меня волноваться еще сильнее. Он всегда говорит мне все, как есть, не скрывая и не пытаясь приукрасить.

– Это везде, – слишком тихо говорит он, и я с трудом разбираю его голос за воем полицейской сирены, которую не знаю как отключить.

– Что?

– Это не авария на стадионе Реншоу, – сообщает папа очевидную вещь. – Подобные столбы света появились по всему миру, в разных его частях.

Потрясенно замолкаю, боясь представить, какой хаос творится сейчас в мире.

Конец света.

Вот что это. Есть ли от него спасение? Мне кажется, ответ очевиден.

Как иронично. Конец света наступил с появлением световых столбов.

– Что будем делать? – наконец спрашиваю я и выруливаю на свою улицу, которая выглядит спокойной.

Здесь словно ничего не произошло. Людей нет, как и захваченных. Торможу, глушу мотор и покидаю машину, тащиться на ней к дому было бы верхом глупости.

Папа тем временем отвечает:

– Я связался с дядей Майком, он советует пока оставаться дома. Завтра за нами приедут его люди, которые доставят нас в безопасное место, там мы будем до тех пор, пока все не закончится. Где ты?

– Бегу. Через минуту буду.

– Хорошо, не отключайся.

Прибавляю шаг. Уже вижу свой дом в конце улицы, чтобы не молчать в трубку, спрашиваю у папы:

– Где это безопасное место?

– Не знаю. Майк не сказал.

Вижу папу, он выходит на крыльцо, поэтому я с чистой совестью кладу трубку, засовываю мобильный в карман и бегу еще быстрее. Через двадцать секунд влетаю в крепкие и такие родные объятия и сразу же обмякаю, ощущая, как на глазах выступают слезы.

– Па-ап, – тяну я на выдохе.

– Все хорошо, – шепчет он и гладит меня по волосам.

– Нет, – трясу головой. – Ничего не хорошо. Там… там… я видела ужасное…

Уже не сдерживаюсь, начинаю плакать, сотрясаясь всем телом. Папа практически затаскивает меня в дом и закрывает за нами дверь.

– Ты в безопасности, – уверенно говорит он.

Но впервые в жизни я ему не верю.

Папе требуется около получаса, чтобы привести меня в чувство. Он отпаивает меня крепким чаем с каплей коньяка, что немного помогает. Когда наплыв адреналина идет на спад, а тело перестает колотить, я путано рассказываю обо всех ужасах, что со мной произошли, и о том, чему стала свидетелем.

После, снова пытаюсь дозвониться до Бриттани, но звонок сразу же переключается на голосовую почту. Папа, видя, что я больше не собираюсь впадать в истерику, по моей просьбе еще раз рассказывает о том, что сказал ему дядя Майк, который уже больше двадцати лет несет военную службу и является полковником нашей армии.

После того как он заканчивает свою речь, до меня внезапно доходит, что за время разговора ничего не было сказано еще об одном человеке. И мне невероятно стыдно по этому поводу.

– А как же мама? – тут же спрашиваю я.

Папа отводит глаза, что мне совершенно не нравится. Так он ведет себя нечасто и по очень веским причинам.

– Мне не удалось до нее дозвониться, – сообщает он напряженным тоном.

Ничего удивительного, учитывая то, что сейчас творится на улицах. Но речь ведь не об этом. Утихшее было волнение возвращается в усиленном формате.