Второй шанс - стр. 5
– Немцы?!
– Ну да! – подтвердил мальчуган. – Фашисты, в смысле! – заметив, с каким удивлением старушка на него смотрит, вновь ухмыльнулся и добавил: – Хотя, может, сейчас гражданская идёт, и беляки у вас село заняли? Иначе с чего бы такая разруха кругом и запустение?
– Ты мне тут глупости не говори! – наконец-то опомнилась Прасковья Григорьевна и придала своему голосу максимум имеющейся у неё визгливости. – Живо отвечай, как тебя зовут?!
– Александр Свиридович! – с невероятным достоинством ответил малыш. – А вас?
– Странный ты мальчик! – старушка недовольно поджала губы и с презрением сощурила глаза. После чего со всей строгостью и неожиданным для самой себя раздражением оглядев ребёнка с ног до головы, произнесла: – Не такая уж ты и цаца, чтобы тебя Александром величать! Санька, Сашка, Сань, Ашка… да как угодно! Только не полным именем!
– Тогда и я к вам буду обращаться не иначе как бабка, баба, тётка, тютка, клюшка, сушка, прибаутка!
– Да кто же тебя научил так со старшими разговаривать?! – возмутилась хозяйка домика.
– Такие взрослые, как и вы! Которые тоже к детям с презрением и недоверием относятся! – Малыш посмотрел таким глубоким, если не сказать старческим взглядом, что Прасковья Григорьевна содрогнулась от непроизвольной волны страха.
– Так ведь я не со зла… – растерянно пролепетала она.
– Небось со своим внучком сюсюкаетесь, а меня зазорно назвать тем именем, каким я представился? – настаивал ребёнок.
Вопрос о внуке ничего не затронул в душе хозяйки усадьбы. А вот чувство недоумения только усилилось. Прасковья Григорьевна ещё раз осмотрелась по сторонам и шагнула к забору, тяжело опёршись на него. Чувствуя себя при этом не то полной дурой, не то в каком-то странном сне. Ну не мог такой сопляк разговаривать подобным образом. Не мог!
– Ладно… хорошо… Александр! Но расскажи мне всё-таки, что ты тут делаешь? Да ещё в таком виде? И где твои родители?
– А сами представиться не хотите? Я ведь человек воспитанный, привык обращаться как положено.
– Прасковья Григорьевна.
– Ну вот, Прасковья Григорьевна, очень приятно с вами познакомиться. Теперь могу отвечать и на ваши вопросы. Только давайте договоримся – отвечать будем по очереди. Отвечаю на ваш первый вопрос. Только недавно вышел из леса, – малыш как-то странно указал большим пальцем себе за спину, – и сразу наткнулся на вашу великолепную усадьбу. Вот и стоял, думал, кто в теремке живёт. Теперь вас спрошу – какой сейчас год, месяц и число?
– Где? – хозяйка дома не сразу осознала суть вопроса.
– Да здесь же! – похоже, мальчик тоже стал нервничать. – Или вы не помните, какой сегодня день?
– Отчего ж не помню?! Двадцать шестое августа нынче…
– А год какой?
– Да всё тот же, две тыщи… тый.
– Уф! И то хорошо, что хоть недалеко забрался! – обрадованно выдохнул малыш. – Теперь вы спрашивайте!
– Это… как его… почему ты в таком виде?
– Заблудился я, Прасковья Григорьевна… – сказано это было детским звенящим голосом, но с такой тоской, словно говорил старик на смертном ложе. – Четыре дня через лес пробирался. Вот и одёжка того… тютю! Шёл всё время на юг…
– Да это и не лес, а урочище большое. Так правильнее… И похоже, что ты его по глупости своей с противоположного края на этот пересёк. Бедняга… Как же ты, дитя, юг определил?! – воскликнула старушка, заодно соображая, с какой скоростью мог двигаться ребёнок по лесному массиву. Получалось вполне возможно, что сказанные четыре дня.