Второй шанс. Его дочь - стр. 35
— Спасибо, что приехал, — искренне благодарю Адама. В какой-то момент эмоции укрыли, а сейчас я немного отошла. — Тебе необязательно было срываться.
— А тебе необязательно было самой это решать. Буду благодарен, если в следующий раз поделишься планами, связанными с Аней. А что за ухудшение было несколько месяцев назад?
Адам вызвал нам такси, и пока дочь катается с горки на детской площадке в ближайшем дворе через дорогу, мы с мужчиной спокойно разговариваем. Я ему рассказываю. Кратко. А он заявляет, что хочет подробностей. Знаю, что на это отвечу. Я ещё несколько дней назад собрала бережно хранимые документы и сняла с них копии. Для Адама. Пусть у него тоже будут на руках. Пусть, если хочет быть в курсе всего. Там все Анины осмотры, назначения, курсы, сведения об операционных вмешательствах.
— Такси наше, — его взгляд ловит чёрный седан. — Поехали.
— Ты с нами? То есть… — быстро исправляюсь, потому как в темных глазах блеснуло пламенное недовольство. — Я думала, ты на машине.
— Нет, я вылетел поскорее. На машине однозначно бы встрял. Провожу вас до дома, ты ж не против?
— Нет конечно. Пойду Аню звать…
Но «до дома» дело не ограничилось. Когда Адам помогал отстегнуть Анюту, он спросил ее, чем она будет заниматься, внимательно выслушав ответ.
— Мы с мамой будем рогалики делать! Знаешь, какие вкусные!
Он так печально посмотрел на дочь… сложно прочитать его взгляд и уловить весь спектр эмоций. Но горечь читается особенно ярко.
— Хочешь составить нам компанию? — слова сорвались с губ прежде, чем я взвесила все за и против. А я ведь не хотела, чтобы он с Аней общался. Но когда я вижу ее искреннюю радость от того, что Адам уделяет ей внимание, разговаривает с ней, интересуется ее делами… Мое прежнее намерение меркнет и растворяется.
— Хочу, — и тут же трясёт головой, — только я и тесто — вещи несовместимые.
16. Глава 16
— Да хорош тебе! Я может и профан всего, что касается детей, но отзывы-то в состоянии почитать! — возмущается и плавно выворачивает руль.
Я улыбаюсь. После того вечера, когда он остался у нас готовить рогалики с сахаром и корицей, мы словно шагнули на новую ступень общения. Обоюдная насторожённость отошла на второй план, резкость сама собой выветрилась из общения. Мы будто сплотились. Когда Адам увидел стопку размноженных документов и понял, что я отдаю их ему вместе с копией свидетельства о рождении Анюты, он некоторое время просто молчал, весь бледный листая черно-белые страницы. Никогда я не видела такого выражения лица у него раньше.
Я уловила в темных глазах невысказанный вопрос, когда мужчина посмотрел на меня. Но Адам не решался его задать. Поэтому я спокойно и без эмоций заметила:
— Да, все было очень серьезно. Разновидности этого заболевания бывают разные. У Ани порок был несовместимый с жизнью. Если бы операцию не провели сразу после рождения… — выговорить страшные слова я не смогла. Лишь сомкнула ладони, — врачи давали неутешительные прогнозы. Но шанс был. Мы счастливчики. Мы не отказались от него. Второй шанс выпадает не каждому.
Адам молчит. Вообще Адам молчит редко. И чаще всего это зловещее молчание. А здесь... нечто иное. Скорбь, неверие, осознание, принятие… да, очень сложно это принять. Очень сложно.
— Ты хотел знать, поэтому я…
— Спасибо тебе, — опускает взгляд на копии, ему необходимо все это ещё раз переварить. Даже не хочу знать, что творится сейчас у него в душе. Я все это уже пережила. В многократно усиленном режиме… больше проходить через весь этот ужас не рискну. Пусть Адам сам справляется со своими чёрными топящими эмоциями. В этом я ему не помощник. Тяжелые болезни — это очень страшно, ужасное горе. Когда болеют дети — ещё страшнее.