Второй раз не воскреснешь - стр. 23
– Что за дело, Танья? – жалобно спросил Том.
– Я не могу тебе сказать, – пролепетала Таня в трубку, – но это, правда, очень, очень важно.
– Ну ладно, – довольно-таки сухо промолвил Том, – во всяком случае, я всегда буду думать о тебе. И помни: двери моего дома всегда для тебя открыты.
Татьяне вдруг показалось, что это, быть может, последний их разговор.
Но она ошиблась.
Стоя в чикагском аэропорту О'Хара перед своим выходом 23, где уже началась посадка на московский рейс, Таня вдруг увидела, как сквозь чистую, хорошо одетую и расслабленную толпу к ней идет Том. Усы его печально обвисли. Выглядел он потерянным. Таня впервые подумала, что он уже далеко не молод.
– Привет, Танья, – грустно улыбаясь, сказал Том по-русски.
– Хай! – постаралась быть лучезарной Татьяна.
Том принял игру в хорошие манеры и непринужденно сказал:
– Я прилетел специально – тебя проводить.
Что на это ответишь, кроме банальностей?
– Спасибо, Том… это очень мило.
Он резко взял ее за руку. От напускной светскости не осталось и следа. За это она его и любит… Он так не похож на стандартных благоглупостных американцев.
– Танья, хватит. Давай прекратим это… Отвечай честно: почему ты летишь в Москву?
Что она могла сказать?
– Том, у меня неприятности.
– Что-то с мамой? – он был искренне встревожен.
– Нет. Неприятности у моего друга.
– Твой друг – женщина или мужчина?
– Мужчина. Но он – честно! – просто мой хороший приятель… И ничего больше.
– И ради него ты бросаешь меня и отправляешься в Москву, – грустно подытожил Том.
Ну как ему объяснить?
Регистрация заканчивалась. Негритянка за стойкой бросала на Татьяну с Томом неодобрительные взгляды: ей хотелось побыстрей заняться подсчетом пассажиров.
– Мадам, прошу поторопиться…
Том устало вздохнул:
– Кажется, я все понимаю… Ты от меня уезжаешь…
У Тани на глазах выступили слезы:
– Томчик, милый! Если бы ты знал, как я хочу остаться!
В его глазах полыхнул огонь:
– Танья, скажи… ты меня правда любишь?
Она честно ответила:
– Я без тебя жить не могу.
Он решительно сказал:
– Тогда поехали. Ты никуда не летишь.
…Но Татьяна все-таки улетела.
Сейчас, продвигаясь вместе с бандитами в их черном джипе куда-то в глубь Московской области, она с наворачивающимися на глаза слезами подумала вдруг о том разговоре. И с необыкновенной ностальгией вспомнила об ароматном, чисто вымытом и благоухающем чикагском аэропорте О'Хара. И о ранчо Тома. Там было так покойно, удобно. Так уютно спалось под утро на плече у Тома – под шум дождя, под ватным одеялом… Куда ее опять понесло? Во что она снова ввязалась?
Вертлявый молодчик, сидевший рядом в кожаном кресле джипа, вдруг сказал:
– Виноват, мадам, я должен вас потревожить.
Таня вопросительно повернулась к нему.
Господинчик достал из кармана черную шелковую ленту.
– Не могли бы вы повернуться спиной?
Татьяна все поняла и обернулась к окну. Бандитик накинул ей на глаза сложенную в несколько раз ленту. Прихватил сзади, стал завязывать.
– Волосы больно! – прокричала Таня.
– Виноват, – с оттенком сладострастия проговорил молодец.
Из-под ленты не было видно ни зги. Сплошная чернота.
– Если ты, – зловеще прошептал бандюкелло ей прямо в ухо, свистя слюнками, – будешь повязочку скидывать, получишь перышко в бочок. Это не смертельно, но оч-чень больно. – В подтверждение в ребра Тане уперлось что-то острое. – Так что не кочевряжься.