Вторая жена - стр. 15
Когда выхожу в зал, уже чувствую доносящийся с кухни запах еды. Прохожу дальше. Вижу Цезарь и еще море всего— мясо всех видов, несколько салатов…
Алихан повернут ко мне спиной и разговаривает по телефону. Моего появления он пока не заметил.
— Какой нахер обыск? Они берега попутали?! — раздраженно ревет он в трубку. — Это мое дело, Бека! Я закрывал глаза в их интересах и на большее! Но этого не спущу! Это не только моя репутация, понятно?! Это вопрос справедливости!
В трубке доносится ответ, который я не могу расслышать.
— Нет, это не обсуждается! Я сам решу, кто виноват, а кто — нет. И про нее тема закрыта. Она теперь моя ответственность, — слушает монотонное журчание в трубку. — Да. Вечером буду. Поговорим с ним, но это ничего не изменит. Я своего решения не поменяю. И то, что этот пиздюк остался без яиц, его личная вина…
Алихан оборачивается. Осекается. При мне он говоритьявно не настроен…. Почему-то мне параноидально кажется, что речь сейчас обо мне…
— Мне нужно идти. Короче, не е...и мозг. Вопрос плевый. Решишь сам. Не решишь — тебя вместо неё отправлю, усек?! Вот и хорошо! — добавляет, понизив голос и отвернувшись, но положив трубку, снова смотрит на меня.
— Так лучше, — оглядывает меня сверху вниз, явно замечая, что я не только помылась, но и расчесалась, скрутив волосы в жгут. Кивает в сторону стола, — тарелки над раковиной. Накрой на стол. Я не официант…
Я тоже, конечно…
Но молча делаю то, что он говорит. Потому что наверняка тот факт, что еда уже стоит на столе и открыта,говорит о невиданной со стороны Алихана галантности.
Даже стаканы нахожу и ставлю на стол. Он уже за ним сидит. Наклоняюсь, чтобы поставить и немного морщусь. Между ног саднит.
— Больно еще? — спрашивает он, видя мою реакцию.
— Да… — отвечаю, наполняясь страхом. Зачем он спрашивает? Снова я не переживу…
Он видит мои полные ужаса глаза. Поджимает челюсть.
— Извини. Я не хотел… так, — отводит взгляд, — я правда решил, что ты…
Его извинения почему-то режут больнее грубостей. К глазам подступают слезы, и я резко отворачиваюсь.
— Через пару дней заживет. Перестань переживать, Василиса. Даже если бы я всю ночь тебя готовил, все равно было бы больно. Такова физиология. Женская и мужская. Женщина отдает, мужчина берёт…
Этот разговор выводит меня из той крохотной зоны комфорта, в которую мне удалось попасть. Невольно сглатываю ком в горле. Кладу на тарелку мясо, чтобы уйти от его взгляда.
— С твоей стороны было глупо не сказать, что ты девственница, — говорит тихо, придвигая ко мне аппетитную тарелку, — бери побольше. Мясо только с мангала. Лучший шашлык в республике.
— А когда лучше было сказать? Когда вы положили меня животом на стол или когда заставили встать на колени?— в груди так жжет, что эти острые слова сами вырываются наружу, непроизвольно.
Алихан прищуривается. Чуть вскидывает бровь.
— Нормальная девочка изначально не могла оказаться в такой ситуации. Ты чем думала, когда сюда тащилась, Василиса? Когда поздно вечером шла в этот ресторан, к мужикам задиралась? Еще и с такими мразями в одной компании… То, что ты здесь, результат твоих действий, а не моих. Я просто взял, что плохо лежало… И то потому, что ты сама на это пошла. Пытаешься жить взрослой жизнью, неси ответственность по-взрослому.