Вторая Ведогонь. Книга первая. Сокровенное тело - стр. 16

(Черных).

Эти понятийные связки, несущие столь разные смыслы, свидетельствуют о большой древности слова. И потому стоит заглянуть в самые его истоки:

«Древнее славянское слово. Представляет собой полную форму с окончанием – ый от первоначального краткого прилагательного jarъ> яръ, “весенний”, “сияющий, ясный” и т. п.

Праславянское прилагательное *jarъ происходит от индоевропейской основы *jör (jer-) “год”… Поскольку в древности год начинался весной, это слово получило значение “весна”» (Цыганенко).

И далее Цыганенко пытается объяснить, как же все это стало способом описывать внутренне состояние человека:

«Наряду с этим у слова ярый возникли два направления в развитии переносного значения. Одно из них выражает внешние признаки предмета: “весенний”> “солнечный”> “сияющий”> “ясный”, отсюда прилагательные ярок, яркий… “ослепительный” (о свете), “свежий и чистый по тону, бросающийся в глаза” (о цвете); другое – внутреннее состояние предмета: “весенний”> “теплый”> “горячий”> “возбужденный”> “увлеченный”> “смелый” и “гневный”, отсюда ярый “полный гнева, озлобления, страсти, силы и т.п”».

Объяснения Черных показывают некую историю развития понятия, но, если честно, совершенно не объясняют, как эти внешние признаки огня вдруг ушли внутрь и стали применяться для описания состояний человека. И даже как из теплый и горячий рождается вдруг значения смелый и гневный. Даже увлеченный никак не объясняется солнечным происхождением того огня, что называется яростью.

Боюсь, тут нужно не языковедческое, а психологическое исследование

Ярость безусловно понимается русским языком как некая огненность человеческой природы. Однако это не единственный вид огня, который мы можем обнаружить в себе. Когда человек сгорает на работе, это не ярость, это скорее преданность делу. И когда он весь лучится от счастья, что-то должно испускать эти лучи. Даже душевное тепло не может не иметь источника, какой-то огонек должен теплиться в душе. Хоть свечка…

Очевидно, что не все виды огня, которые мы можем обнаружить в себе, нуждаются в обуздании, что позволяет сузить поиск. Нас интересует то, что мы обычно сдерживаем, когда оно рвется наружу. А сдерживаем мы только то, что делает нас уязвимым. Очевидно, что многие чувства тоже попадают под это понятие. Их так же принято скрывать. Например, зависть. Но это не значит, что их природа огненна. Поэтому сдерживание не является обязательным признаком огня.

Основным способом найти огонь в себе остается язык. Но с психологической точки зрения, язык – всего лишь отложившиеся в опыте долгие наблюдения народа. Поэтому, опираясь на подсказки языка, придется учиться видеть, обретая мастерство наблюдения.

Что же мы видим, когда заглядываем в себя в поисках огня? Мы обнаруживаем, что во множестве разных случаев из нас рвется нечто, что мы сразу распознаем как желанное, но очень нежелательное. Вот такой парадокс. Когда видишь перед собой негодяя, да еще наглого, так и подмывает врезать ему по морде, ну, хотя бы сказать прямо и откровенно, что о нем думаешь, однако благоразумие заставляет сдерживаться.

Вот эта двойственность в себе и есть главный предмет поиска. Природа её непроста, как это сходу можно разглядеть. Но в ее понимание стоит вложиться, потому что именно здесь мы теряем львиную долю своих жизненных сил, тратя их на то, чтобы удерживать их же порыв. Иначе говоря, мы собственной жизненной силой сдерживаем свою же жизненную силу и несем колоссальные потери.