Вторая попытка - стр. 8

– Всё хорошо, – уже более уверенно произнёс Акони. – Да, хорошо, – видя удивленный взгляд Кани, он повторил это несколько раз. – Хорошо. Даже очень. Итак, что нам известно?

– Мы сместились, – произнесла Мана.

– Вот именно. Артефакт Мел был рабочим. Он не прореагировал на наши капсулы, но с кораблём повёл себя иначе. Возможно, – да, да, я лишь предполагаю, – что этим переходом пользовались те, кто его построил. Поэтому они и не воспользовались планетой: она им просто была не нужна. Возможно, – он сделал он на этом слове акцент, – настройки артефакта ведут к их планете. Или к новому артефакту. Такое может быть. Но главное, – Акони подошёл к испуганной девушке и, взяв её руки в свои, продолжил, – это то, что корабль цел. Ты представляешь, если нам удастся вернуться на Лико, а после сообщить о новом скачковом двигателе? Нет, это даже не двигатель. Это…

– Мы не вернёмся, – дрожащим голосом произнесла девушка. – Мы не знаем, где находимся, и у корабля не так много топлива. Мана, на сколько времени его хватит?

– На семьдесят пять световых лет.

– Семьдесят пять. Ты представляешь, всего семьдесят пять. Ширина звёздного рукава – двадцать две тысячи лет. И это – только ширина. А нас кинуло вообще неизвестно куда. Мы погибли! – воскликнула девушка и, вырвав свои руки из рук Акони, закрыла ими лицо. – Мы погибли, погибли…

Акони был астронавтом. Он хорошо знал цифры и так же, как и Кани, понимал, что им просто так не удастся вернуться на свою планету.

– Нужно искать выход, – сказал он и сел в кресло штурмана.

– Какой же?

– Мел не просто так нас сюда запустил. Возможно, здесь есть их станция. А может быть, даже планета. Мана, ты просканировала то пространство, что тебе известно?

– Звезда класса «K», температура четыре тысячи двести градусов по Кельвину, цвет оранжевый, линия водорода очень слабая. Солнечная светимость – четыре десятых, радиус – девять десятых, масса – восемь десятых. Обнаружены планетарные орбиты. Продолжаю дальнейшие исследования.

– Как далеко располагается звезда? И, пожалуйста, покажи её нам.

На мониторе появилась слабая точка. На других экранах сразу же отобразился её спектр и множество прочих данных.

– Расстояние двадцать световых часов.

– Есть ещё что-нибудь?

– Нет. Эфир чист.

Это было ударом ниже пояса. Кани опустила голову, молча отстегнула ремни безопасности, встала и, не спрашивая разрешения командира корабля, ушла в свою каюту.

– Мана, отбой. Если тебе станет что-либо известно, сообщи.

– Да, Акони, – ответил по-прежнему всё такой же приятный механический голос.

«Что она знает о смерти? – размышлял он о мозге биоробота. – Но почему тогда Кани испугалась? Она ведь не живая. Если захочет, Мана может её отключить. Это ведь как сон без сновидений. Тело развалится от износа, но мозг будет ждать пробуждения. И всё же, почему она испугалась?..»

Акони вернулся в свою каюту, посмотрел на портрет жены Ола и на двух своих детей, которых он уже навряд ли увидит. На душе стало одиноко. Захотелось с кем-нибудь поговорить. Он встал, подошёл к каюте Кани, но не решился её тревожить.

Дни тянулись медленно. Посланные Маной разведывательные капсулы ещё не вернулись. Кани молча ухаживала за своим садом, молча срывала плоды, молча их нарезала в салат и, поставив его на стол, уходила обратно к себе в номер. Девушка стала избегать единственного живого человека на борту. Если она пересекалась с ним, то разговор их теперь был сухим. Ни смеха, ни опрыскивателя в оранжерее, ни подмигивающих взглядов.