Вторая невеста - стр. 12
– Как часто вы видели на парковке красную «Тойоту»? Красных машин не так уж много.
– Да помню я эту машину, я ж говорил, – ответил парень. – Они часто приезжали вместе, он – здоровый мужик под сорок, она – помоложе. А иногда одна заезжала.
– А в вечер пятнадцатого июля вы видели эту машину?
– Вроде видел, в десять вечера примерно.
– Вроде?
– Может, не пятнадцатого.
– Хорошо, давайте иначе. Когда вы видели красную «Тойоту» в последний раз?
– Может, пятнадцатого… или шестнадцатого.
– Вы здесь каждый день?
– Последние две недели каждый, как папа Карло. Алик в отпуске, Петрович приболел.
– То есть после не то пятнадцатого, не то шестнадцатого вы ее больше не видели?
– Нет вроде. Не было ее.
– В этот последний раз она была одна?
– Одна. Очень спешила, мы работаем до одиннадцати, а она приехала поздно.
– А как она уезжала, вы видели?
– Нет, я был у главного, там один псих пожаловался… – Парень махнул рукой.
– То есть вы видели, как она приехала, и все?
– Я ж их не рассматриваю, вот когда рядом с машиной, тогда запросто узнаю.
– А если бы вы ее увидели в магазине, вы бы ее узнали?
Парень задумался.
– Ее узнал бы. Красивая девушка, одета нарядно, что-то белое и красный жакет. Я еще подумал, что она любит красное – и машина, и жакет. – Он задумался. И вдруг выпалил: – Видел! Я ее видел! С полной тележкой, ей еще какой-то мужик помогал! Точно! В белом платье и красном жакете! Вы спросили, и я вспомнил!
– Это был тот, с кем она обычно приезжала?
Парень пожал плечами.
– Он проводил ее до машины?
– Не скажу, не заметил. Вы думаете, он ее…
– Пока неизвестно.
– Если бы я знал, что так получится…
– Постарайтесь представить себе… вот они идут вместе, что вы подумали? Это был случайный человек, который помог красивой женщине, или знакомый? Как они держались? Какое чувство вызвали у вас эти двое? Пожалуйста, отвечайте не раздумывая! Вам показалось, что они друзья?
– Нет!
– Они смеялись?
– Нет… подождите! Он что-то сказал, и она засмеялась!
– Сколько ему лет?
– Не знаю… лет сорок, наверное… Я не присматривался!
– Большой?
– Высокий вроде меня. Здоровый.
– Одежда?
– В черном… как поп!
– В рясе?
– Да нет же! В черном… и еще…
– Что? Борода?
– Нет!
– Длинные волосы?
– Нет вроде.
– Что? Серьга? Украшение?
– Нет…
– Цвет волос?
– Не помню.
– Тату на руках? Представьте себе, руки его лежат на поручне тележки… большие? Красные? Белые? Черные?
– Черные! Точно! – обрадовался парень. – В перчатках! Я еще подумал, на хрен это, жара даже вечером!
– Очки?
– Нет, не помню.
– Как он шел?
– Не понял!
– Быстро? Медленно? Переваливался?
Парень задумался. Снова пожал плечами.
– Какого цвета лицо?
– Лицо как лицо, не негр, не с Кавказа…
– Загорелый?
– Не знаю… как-то… не вспомню… Что-то еще…
– Голова? Плечи?
– Не помню.
Федор задал еще с десяток наводящих вопросов, но ничего больше не добился. С тем и уехал.
Он все время думал о Полине. Ему хотелось увидеться с ней, но он выдерживал характер и не звонил в салон – ждал ее звонка. Он представлял, как они увидятся – она согласилась поужинать с ним, – о чем они будут говорить…
– Выставка! – вспомнил он. – Метареализм… Интересно! – Он свернул к центру города.
Синяя с золотом доска сообщала, что художественная галерея работает с одиннадцати. Бросался в глаза стенд с объявлением о выставке всемирно известной художницы Майи Корфу, «уроженки нашего города». Федор посмотрел на часы – было одиннадцать пятнадцать – и дернул ручку. Дверь была заперта. Он дернул еще раз – с тем же результатом. Ему пришло в голову, что люди совершают массу нерациональных поступков, вроде того, который совершил сейчас он сам, пытаясь еще раз открыть запертую дверь. Что это? Нежелание смириться с результатом? Упрямство? Надежда на «вдруг»? Он снова дернул, посильнее, вложив в свой жест всю досаду и раздражение, и – о чудо! – дверь распахнулась! Что-то там в ней заедало. Мелодично звякнул китайский колокольчик.