Вторая молодость Фаины - стр. 34
Так что у меня было всего два выстрела и Кузьма на крыше, и надежда, что в нужный момент ни Кузьма, ни дедушкины пистолеты не подведут.
Как и предполагала, скоро грабители вышли из дома и стали переругиваться:
— Пусто, ни добра, ни девки
И я вдруг поняла, что они знали, что я приехала, или кто-то им сказал, а, возможно, что и направили. Вопрос зачем? Просто припугнуть или что похуже?
И мне вспомнились девяностые, как оставалась ночевать в контейнере на рынке, чтобы «добрый ребятки», которые, кстати, денег брали «за охрану», не позарились на то, что внутри. А то один раз так пришла утром, а у меня недостача на тридцать тысяч. И пистолетом я пользоваться умела, правда у меня тогда был травмат*.
(*здесь Фаина имеет ввиду травматический пистолет, стрелявший резиновыми пулями, наполненными газом)
От воспоминаний меня отвлёк кашель одного из «гостей». «разбойнички» приняли решение идти во флигель.
— Стоять! —— крикнула я, получилось не очень грозно, пришлось добавить классическое, — буду стрелять на поражение.
Уж не знаю, что подействовало, то, что услышали слово стрелять или непривычную формулировку, а только мужики вдруг замерли и один из них прохрипел:
— Эй, девка, не шали, отдавай деньги и мы уйдём
Но с места не сдвинулись.
Пришлось придать им ускорение:
— Считаю до трёх
— Раз, два, … — и я не успела сказать три, как вдруг один из мужиков резко побежал в сторону входа во флигель.
И я, то ли от испуга, то ли где-то внутри у меня зрела уверенность, что так и надо, выдохнула:
— Три, — и выстрелила.
Пистоль был очень тугой и рычажком мне больно прижало палец, а ещё обожгло руку, в которой я держала оружие, но в тот момент сердце у меня стучало с такой скоростью, что я вообще ничего не чувствовала.
Зрение моё вдруг стало чётким-чётким, и я увидела, как пуля летит по воздуху и врезается бегущему мужчине в грудь.
А раньше думала, что это только в кино так показывают.
Второй завизжал и ринулся то ли во флигель, то ли к своему подельнику. И здесь в дело вступил Кузьма, у которого было указание стрелять, только после моего выстрела.
Кузьма очень чётко выстрелил под ноги бегущему и тот, странно подпрыгнув на месте, развернулся и зигзагами, словно заяц от лисы, поскакал к выходу из имения.
Конечно, Полинку выстрелы разбудили. И, хотя руки у меня тряслись, я нашла в себе силы пойти к девочке и успокоить её, сказав, что это гроза на улице:
— Вот утром встанем, а там всё свеженькое, после грозы, хорошо, солнышко выйдет и пойдём мы с тобой гулять.
Девочка доверчиво прижалась, и, слушая её ровное дыхание, у меня стало успокаиваться сердцебиение. Я шептала ей в светловолосую макушку успокаивающие слова и девочка уснула.
А я пошла к Кузьме, надо было разобраться, с тем, кого я…убила?
Кузьма ждал меня внутри:
— Ну, барышня, ну, не ожидал, — с восхищением произнёс он
— Ты не ходил ещё туда? — спросила я, — жив он?
И вдруг резко почувствовала тошноту, как будто бы до меня только что дошло, что я натворила.
Начались спазмы и меня стошнило, я только и успела, что выскочить ближе ко входу, где были доски.
Пока мне удалось себя собрать, Кузьма притащил ведро с водой, налил мне кружку:
— На-ко, барышня, попей, — жалеючи произнёс он, — давайте што ли я сам сходю.
Но мне было страшно отпускать Кузьму одного, вдруг этот гад ещё жив, ещё сделает что-нибудь деду, как я без Кузьмы, я к нему уже привыкла.