Вторая мировая война - стр. 93
В этот же день Гренадерский гвардейский, Колдстримский гвардейский и Королевский Беркширский полки 3-й пехотной дивизии вели тяжелые оборонительные бои на внутреннем периметре обороны. Им едва удавалось сдерживать атаки немецких войск, которые в случае успеха положили бы конец дальнейшей эвакуации. Французские войска 68-й дивизии продолжали удерживать западный и юго-западный секторы по периметру Дюнкерка, но напряжение внутри англо-французского союза возросло до крайности.
Французы не сомневались, что англичане при эвакуации отдадут предпочтение своим солдатам и офицерам, и из Лондона действительно поступили на этот счет противоречивые приказы. Французские военнослужащие часто подходили к пунктам погрузки англичан, но им не разрешали садиться на корабли, что, естественно, приводило к ужасным сценам. Солдаты-англичане, раздраженные тем, что французы несли с собой какие-то тюки, когда им было приказано оставить все личные вещи, сталкивали их с ограждений гавани в море. Известен эпизод, связанный с тем, что английские военные внезапно отправили от берега судно, предназначенное для французов. При этом немало французских солдат, пытавшихся взобраться на борт, оказались сброшенными в море.
Даже всем известное обаяние генерал-майора Гарольда Александера, командира 1-й дивизии, не могло смягчить гнев генерала Робера Фагальда, командира французского XVI корпуса, и адмирала Абриаля, когда те услышали от него, что ему приказано обеспечить погрузку максимально возможного числа англичан. Они предъявили письмо от лорда Горта, в котором тот заверял, что три английские дивизии будут оставлены на берегу, чтобы удержать периметр порта. Адмирал Абриаль даже пригрозил закрыть порт Дюнкерка для английских войск.
Сообщения об этом столкновении были отправлены в Лондон и Париж, где Черчилль совещался с Рейно, Вейганом и адмиралом Франсуа Дарланом, главкомом французских ВМС. Вейган признал, что Дюнкерк не может держаться до бесконечности. Черчилль настаивал на том, что эвакуация должна проходить на равных условиях, но Лондон не разделял его надежду на сохранение духа союзничества. Там была принята не высказываемая вслух идея, что Великобритания должна позаботиться о себе, поскольку Франция, очевидно, собирается сдаться. Непросто сохранить дружеские отношения между союзниками в дни побед, но в час поражения неизбежно возникают неимоверные взаимные обвинения.
30 мая казалось, что половина Британского экспедиционного корпуса останется во Франции. Но на следующий день Королевские ВМС и «малые суда» выступили во всей своей мощи: эсминцы, минные тральщики, яхты, колесные пароходы, буксиры, спасательные шлюпки, рыбацкие шхуны и прогулочные суда. Многие небольшие суда переправляли солдат с берега на более крупные корабли. Одна из яхт, «Санфлауэр», принадлежала коммандеру К. Х. Лайтоллеру, старейшему из выживших офицеров «Титаника». Чудо Дюнкерка стало возможно благодаря тому, что в самые главные дни и ночи эвакуации море было спокойно.
На борту эсминцев матросы Королевских ВМС раздавали измученным и голодным солдатам чашки с какао, банки говяжьей тушенки и хлеб. Но добраться до корабля во время все более назойливых атак люфтваффе, усиливавшихся всякий раз, когда в прикрытии английских истребителей возникала хотя бы малая брешь, еще не означало попасть в тихую гавань. Трудно было забыть вид ужасных ранений, полученных во время атак с воздуха, людей, утонувших на потопленных кораблях, их крики о помощи. А условия для раненых, оставшихся внутри периметра обороны Дюнкерка, были намного хуже: вспомогательный медицинский персонал и врачи почти ничего не могли сделать, чтобы облегчить страдания умирающих. Даже те, кому удалось эвакуироваться, не находили особого облегчения, когда прибывали в Дувр. Массовая эвакуация намного превышала возможности государственной машины. Военно-санитарные поезда развозили раненых в разные концы страны. Один раненый солдат, вышедший живым из ада Дюнкерка, не мог поверить своим глазам, увидев из окна поезда мужчин в белых фланелевых костюмах, играющих в крикет так, как будто Великобритания еще не воевала. У многих раненных, когда их, наконец, начинали лечить, в ранах под первичными повязками обнаруживались личинки насекомых. Другие страдали от гангрены, и им приходилось ампутировать конечности.