Вторая мировая война - стр. 66

Специалист по воздушной фоторазведке, прикомандированный к штабу генерал-полковника Рундштедта, уверил генерала в том, что оборонительные позиции французов на реке Маас абсолютно не готовы. В отличие от люфтваффе, которые постоянно проводили фоторазведку оборонительных позиций союзников, французская авиация отказывалась посылать свои самолеты на немецкую территорию. Но собственная разведка Гамелена – Второе бюро – смогла получить невероятно точные данные о планах немецкого наступления. Они обнаружили основную массу немецких танковых дивизий в Айфеле, непосредственно за Арденнами, а также узнали, что немцев интересуют возможные маршруты передвижения между Седаном и Аббевилем. Французский военный атташе в Берне, получив информацию от очень опытной разведслужбы Швейцарии, 30 апреля предупредил штаб Гамелена, что немецкая армия начнет наступление между 8 и 10 мая, и что именно Седан будет находиться на острие их главного удара.

Гамелен и другие высокопоставленные французские военачальники, однако, все еще не верили в надвигающуюся угрозу. «Франция – это не Польша», – так они тогда заявляли. Генерал Шарль Юнцер, чья Вторая армия отвечала за сектор обороны в районе Седана, имел на этом участке фронта всего три второсортных дивизии. Он хорошо знал, как плохо были подготовлены его резервисты, насколько низок был их боевой дух. Юнцер умолял Гамелена выделить ему еще четыре дивизии, так как его оборона была слишком слаба, но Гамелен ему в этом отказал. Однако некоторые донесения того времени указывают на полную халатность самого Юнцера и говорят о том, что генерал Андре Корап, командующий соседней Девятой армии, гораздо лучше осознавал надвигающуюся опасность. Но в любом случае даже амбразуры железобетонных укреплений на реке Маас, построенных гражданскими подрядчиками, смотрели не туда, куда надо. Минные поля и заграждения из колючей проволоки были крайне малоэффективными, а предложение устроить завалы из деревьев на лесных дорогах на восточном берегу реки было отвергнуто, так как они помешали бы возможному наступлению французской кавалерии.

Ранним утром в пятницу 10 мая весть о немецком вторжении дошла до Брюсселя. По всему городу начали звонить телефоны. Полицейские бегали от гостиницы к гостинице, приказывая ночным портье будить всех военных, которые ночевали в их гостинице. Отовсюду выбегали офицеры, еще натягивающие свои мундиры, в поисках любого транспорта, чтобы вернуться в свои полки и штабы. На рассвете в небе появились самолеты люфтваффе. У бельгийских истребителей, устаревших бипланов, поднявшихся в воздух на перехват, не было ни одного шанса в бою с немецкими самолетами. Мирное население Брюсселя было в то утро разбужено стрельбой зениток.

Донесения о продвижении вражеских войск также поступили ранним утром и в штаб Гамелена, но их проигнорировали, посчитав преувеличенными, после большого количества ложных тревог. Главнокомандующего не будили до 6.30 утра. Его огромный Генеральный штаб, расположенный в средневековой крепости Венсенн на восточной окраине Парижа, находился далеко от поля боя, но близко к центру власти. Гамелен был скорее политиком, чем воином, и умел отстаивать свои позиции в поистине византийской атмосфере Третьей республики. В отличие от занимавшего крайне правые позиции генерала Максима Вейгана, которого он сменил на посту главнокомандующего французской армией в 1935 г., ловкий Гамелен сумел избежать репутации человека антиреспубликанских взглядов.