Вторая мировая война - стр. 131
Гитлер увидел в Белградском перевороте 27 марта «окончательное доказательство сговора еврейско-англосаксонских поджигателей войны с евреями в штабе московских большевиков». Он даже сумел убедить самого себя в том, что это было вероломным нарушением советско-германского пакта о дружбе, который он, кстати, уже планировал нарушить.
Хотя югославское правительство и объявило Белград открытым городом, операция «Возмездие» началась с бомбежки Белграда в Вербное воскресенье 6 апреля. На протяжении последующих двух дней большая часть города была разрушена бомбами Четвертого воздушного флота люфтваффе. Жертвы среди мирного населения невозможно было даже подсчитать. По разным оценкам, погибло от 1500 до 30 тыс. человек. Наиболее вероятное число жертв было, очевидно, средним между этими двумя цифрами. Югославское правительство спешно подписало пакт с Советским Союзом, но Сталин ничего не сделал из опасения спровоцировать Гитлера.
В то время как почти 500 немецких самолетов бомбили Белград, утром того же воскресного дня немецкий посол в Афинах проинформировал греческого премьер-министра о том, что силы вермахта вынуждены будут вторгнуться в Грецию из-за присутствия на ее территории британских войск. Коризис ответил, что Греция будет защищаться. Перед самым рассветом 6 апреля Двенадцатая армия Листа нанесла одновременные удары на юг – против Греции и на запад – против Югославии. «В 05.30 утра началось наступление на Югославию, – записал в своем дневнике ефрейтор 11-й танковой дивизии. – Взревели танки. Легкая артиллерия открыла огонь, затем вступила тяжелая артиллерия. В небе появились разведывательные самолеты, потом 40 «юнкерсов» начали бомбить вражеские позиции, загорелись казармы… Великолепное зрелище на заре нового дня».
Ранним утром того же дня известный свой заносчивостью генерал авиации Вольфрам фон Рихтгофен, командир VIII авиакорпуса, отправился наблюдать за атакой 5-й горнострелковой дивизии у перевала Рупель, неподалеку от югославской границы, чтобы увидеть свои «юнкерсы» в действии. «04.00 утра. Я на КП, – писал он в своем дневнике. – С первыми лучами солнца артиллерия открыла огонь. Мощный фейерверк. Начали падать бомбы. У меня начинает закрадываться мысль, не льстим ли мы грекам таким мощным ударом». Но вскоре 5-я горнострелковая дивизия получила крайне неприятный сюрприз, попав по ошибке под бомбы самолетов Рихтгофена. Греки оказались более стойкими, чем ожидал генерал.
У наспех мобилизованной югославской армии, не имевшей ни зенитной, ни противотанковой артиллерии, не было ни единого шанса противостоять люфтваффе и танковым дивизиям вермахта. Немцы обратили внимание на то, что сербские части оказывали намного более решительное сопротивление, чем хорваты или македонцы, которые часто сдавались в плен при первой же возможности. Одна колонна пленных из 1500 человек по ошибке подверглась бомбардировке «юнкерсами» и понесла «чудовищные потери». «Это война!» – отреагировал Рихтгофен.
Вторжение в Югославию создало неожиданную опасность для «линии Альякмон». Если бы немцы решили подойти с юга, через Монастирское ущелье неподалеку от Флорины, как, вероятнее всего, они бы и сделали, то позиции союзных войск оказались бы обойдены с фланга. Для того чтобы избежать такой угрозы, войска необходимо было немедленно отводить с «линии Альякмон».