Вторая единственная - стр. 9

— Э-э… порода такая. Крупная.

— Даря, мы с тобой о чём договаривались? — сестра упирает кулаки в бока. — Ты когда из своего задрищенска ко мне переехала, я тебе что сказала?

— Никаких животных, — отвожу взгляд.

— Точно! Так почему в моем доме это?! — снова показывает пальцем на дверь. — И не котёнка ведь принесла! Он нас сожрёт!

Думай, Дарина! Срочно! Быстро!

Мыслительный процесс идёт со скрипом, но идёт. На адреналине.

— Не сожрёт, Люб, — скидываю с ног тапочки. — Это собака моих знакомых, — вру и почти не краснею. — Он не агрессивный. К тому же пёс голову поднять не может, а ты говоришь сожрёт.

— Так, стоп, — Люба выставляет ладони вперёд. — Что собака твоих знакомых делает в моём доме?

— Э-э… Его отдали мне на передержку. С пёсиком случилась беда, а хозяевам в отпуск ехать, — вру как пою. — Не сдавать же путёвку в Турцию, правда? Я согласилась поухаживать.

По глазам Любиным вижу, что история её не впечатлила:

— Интересное кино! А платить за передержку твои знакомые собираются?!

— Конечно! — выдаю, не задумываясь.

— Сколько? — тон сестры становится мягче.

— Два-а… Двадцать?

— Ты у меня спрашиваешь? — она округляет глаза.

Фу-у-ух, я аж вспотела! Сама не понимаю, что несу. Но назад дороги нет.

— Помнишь, я говорила, что меня в этом месяце на работе оштрафовали?

— Ну и?

— И-и… я решилась на такую подработку, — элегантно вхожу в мёртвую петлю лжи. — Не хочу сидеть на твоей шее.

— При всём желании не сядешь, — между бровей Любы появляется складочка. — Мне зарплату урезали.

— Вот! Значит, я всё правильно сделала, — пытаюсь улыбнуться. — Деньги где-то брать надо.

— Десятку мне, — сестра складывает руки на груди.

— Без проблем! Знакомые приедут с отпуска, заплатят, и я тебе переведу десять тысяч.

— Не думала, что когда-нибудь скажу это, но… — Люба тяжело вздыхает и косится на дверь комнаты, — собака может пожить здесь. Только смотри, чтобы не загадил квартиру и ничего не сгрыз.

Вердикт вынесен, и сестра идёт набирать воду в ведро. Полы мыть собирается. Люба ловит дзен в уборке. Кажется, скандал отменяется.

Перекрестившись, иду в кухню смотреть, что там с бульоном. Огонь! В смысле, всё хорошо. Пахнет вкусненько.

— Даря! — ор сестры заставляет меня вздрогнуть.

Бросаю всё и бегу к ней. Люба в моей комнате. Стоит у подстилки и недобро смотрит на волка.

— Что случилось? — растерянно моргаю.

— А ты не видишь?! — сестра опускает взгляд. — Он лужу наделал!

Занялась в кухне, а подгузник зверю надеть забыла.

— Я всё уберу.

— И побыстрее, пока под ламинат не натекло. Хотя, наверное, уже поздно, — фыркает и выходит из комнаты.

— Люб! — кричу ей.

— Что ещё?!

— Пятнадцать!

— Ещё раз — и всю двадцатку заберу!

Такими темпами меня скоро на процент поставят…

***

Хочется добраться до кровати и уснуть. Но нет, надо дать волку лекарства. Дроблю таблетки в ложках, набираю в шприц воды и, по-турецки скрестив ноги, устраиваюсь на полу рядом с оборотнем.

Он весь штопаный-перештопанный, шерсть в крови клочками торчит, взгляд пустой и подгузник ещё этот… Жалко зверя, словами не передать.

— Пора пить лекарства, молодой человек, — шмыгая носом, разговариваю сволком.

Молодой человек — так буду его называть. Вроде ничего такое прозвище.

Э-эй! Куда это мы смотрим?!

Натягиваю халат на ноги. Кажется, зверюга пялится на мои трусики. А теперь принюхивается. К-хм… Аккуратно меняю положение головы оборотня — пусть коленку нюхает, а не то, что у меня между ног. Но зверь возвращает морду в прежнее положение, облизывается.