Вся жизнь – игра! Актёрские байки и истории - стр. 9
И пошло, и пошло. Через несколько дней некто скептический мистер Лившиц захотел с абсолютной точностью в этом удостовериться. Он сказал мистеру Соловейчику:
– Попробуем позвонить по телефону его супруге.
Оказывается, и в Нью-Йорке не всегда хорошо работают телефоны.
– Простите, пожалуйста, значит, со мной разговаривает супруга Василия Ивановича? – не слишком разборчиво спросил скептик.
– Да.
– Будьте так ласковы: не откажите мне в маленькой любезности. Это говорит Лившиц из магазина «Самое красивое в мире готовое платье». А кто же был папаша Василия Ивановича?
– Отец Василия Ивановича был духовного звания, – сухо отозвалась Нина Николаевна.
В телефоне хрипело, сипело:
– Что? Духовного звания? Раввин? Он был раввин?
– Нет! – ответила Нина Николаевна голосом, дребезжащим от удивления и взволнованности. – Он был протоиерей.
– Как? Кем?
– Он был протоиереем, – повторила Нина Николаевна еще более нервно.
– Ах, просто евреем! – обрадовался мистер Лившиц.
У Нины Николаевны холодный пот выступил на лбу.
– Я, мистер Лившиц, сказала…
Телефон еще две-три секунды похрипел, посипел и перестал работать. А через неделю нью-йоркские Абрамсоны, Шапиро, Коганы, Соловейчики и Лившицы устроили грандиозный банкет «гениальному артисту Качалову, сыну самого простого еврея, вероятно, из Житомира». Василий Иванович с необычайной сердечностью рассказывал об этом пиршестве с фаршированными щуками, цимесом и пейсаховкой, где были исключительно «все свои»:
– Очень было приятно. Весело. Душевно. Сердечно. Очень, очень.
Чаёк
В Художественном театре шла очередная кампания по борьбе с пьянством. В. И. Качалов придумал такой трюк. У него на столике в гримерной стоял стакан в подстаканнике. Оттуда торчал черенок ложки, и в темной жидкости плавал кусок лимона. По виду – крепкий чай, а на самом деле это был коньяк.
И вот однажды в гримерную к Качалову зашел сам В. И. Немирович-Данченко. Они о чем-то заговорили, заспорили, и Немирович машинально отхлебнул из этого стакана. Качалов похолодел – тайна его была раскрыта. Немирович однако же никакого вида не подал, продолжал свою речь и время от времени прикладывался к «чаю с лимоном». Через некоторое время стакан сделался пуст, и после этого режиссер покинул гримерную Качалова.
Лучшая защита – нападение
Елена Николаевна Гоголева была очень щепетильна в вопросах театральной этики. В частности, страстно боролась с малейшим запахом алкоголя в стенах театра. Но однажды она была в гостях в подшефной воинской части, и там ее уговорили выпить рюмку коньяку.
Переживая за случившееся, тем же вечером придя на спектакль, она встретила актера Никиту Подгорного.
– Никита Владимирович, – сказала она ему, – простите, Бога ради! Нам с вами сейчас играть, а я выпила рюмку коньяку!
Подгорный, в котором к тому времени «стояло» этого напитка раз в двадцать больше, тут же не преминул возмутиться громогласно:
– Ну, как же Вы так, Елена Николаевна! То-то я думаю: от кого это коньячищем разит на весь театр?!
Е Гоголева
Что такое водевиль
Педагог Щукинского училища ставит перед молодым актером режиссерскую задачу:
– Представьте себе, дорогой, что Вы едете на дачу к любовнице. Выходя из электрички, Вы видите, что из соседнего вагона выходит её муж. Вы соображаете, что ему ехать на автобусе минут сорок, хватаете такси, доезжаете за двадцать минут, быстро делаете то, зачем приехали, и как раз в ту самую минуту, когда муж входит в дверь, пулей выскакиваете в окно… – и удовлетворённо заканчивает – Вот так, дорогой мой! Надеюсь, вы теперь поняли, в каком темпо-ритме Вы должны играть водевиль?!