Вся правда о Муллинерах (сборник) - стр. 51
Потом он с усилием поднялся на ноги и, с величайшей осмотрительностью ставя одну ступню перед другой, а затем приподнимая ту, что позади, и с величайшей осмотрительностью ставя ее перед той, что впереди, пошел назад к своему отелю.
На углу Уильям остановился. Справа были какие-то перила. Он уцепился за них и на некоторое время предался отдыху.
Перила, к которым прикрепился Уильям Муллинер, принадлежали одному из тех каменных домов, которые с момента завершения постройки судьба словно обрекает принимать постояльцев, как постоянных, так и временных, за умеренную еженедельную плату. Собственно говоря, окажись Уильям в состоянии прочесть карточку на дверях, он убедился бы, что стоит рядом с Театральным пансионом миссис Бьюлы О’Брайен («Родной очаг вдали от родного очага. Чеки не принимаются. Это относится и к вам»).
Но Уильям был не в лучшей форме для чтения чего бы то ни было. Странная дымка окутывала мир, глаза слипались. И вскоре, положив подбородок на перила, он погрузился в сон без сновидений.
Разбудил его свет, бивший в глаза. Открыв их, он обнаружил, что окно прямо напротив того места, где он стоял, теперь ярко светится. Сон вернул четкость зрению, и он сумел определить, что смотрит в окно столовой. Длинный стол был накрыт к ужину, и Уильяму показалось, что он еще никогда не видел ничего трогательнее этой уютной комнаты, где газовый свет тепло ложился на ножи, вилки и ложки.
Теперь им владела глубочайшая сентиментальность. Мысль, что у него никогда не будет такого милого семейного очага, пронизала его от носа до кормы почти непереносимой болью. Что, рассуждал Уильям, повиснув на перилах и тихо плача, может сравниться с милым семейным очагом? Мужчина с милым семейным очагом всегда на коне, тогда как мужчина без милого семейного очага – лишь жалкий обломок в океане жизни. Если бы Мертл Бенкс согласилась выйти за него, у него был бы милый семейный очаг, но она отказалась выйти за него, и у него никогда уже не будет милого семейного очага. И Уильям почувствовал, что мимолетная, но весомая оплеуха пришлась бы Мертл Бенкс в самый раз.
Эта мысль ободрила его. Он вновь почувствовал себя физически в наилучшей форме и как будто полностью исцелился от легкого недомогания, было его посетившего. Ноги утратили склонность действовать независимо от туловища. В голове прояснилось, и он ощутил прилив гигантской силы. Короче говоря, если и был момент, когда он мог бы отвесить Мертл Бенкс вышеупомянутую оплеуху надлежащим образом, то момент этот наступил.
Уильям уже собрался пойти на ее поиски и показать ей, что значит навеки лишить милого семейного очага такого человека, как он, но тут в комнату, находившуюся под его наблюдением, кто-то вошел, и он продолжил свои наблюдения.
Вновь прибывшей оказалась темнокожая служанка. Пошатываясь под тяжестью большой миски – с рагу из вчерашних остатков, как заподозрил Уильям, – она водрузила ее на передний край стола. Мгновение спустя вошла дородная женщина с блестящими золотыми волосами и села напротив миски.
Инстинктивное желание подглядывать, как едят другие, глубоко заложено в человеческой натуре, и Уильям остался завороженно стоять на месте. Торопиться нужды нет, сказал он себе. Он ведь знает номер Мертл в отеле – дверь в дверь с его собственным. Ночью он может в любое время заглянуть туда на огонек и отвесить ей указанную оплеуху. Пока же он будет созерцать, как эти люди вкушают рагу.