Встретимся на той стороне - стр. 49
Максим целовал, а я отвечала. Он сминал меня, прижимая к раковинам, потом смещая в сторону, упираясь в стену, а я жалась к нему, так отчаянно, словно меня сносило ураганом – отпущу и я его потеряю, потом не найду никогда.
И как же прекрасно, что тут в стороне, где были раковины, почти темно, я не могла бы осознать своего падения, свет дал бы мне понимание, что там где-то за пределами той грани, что мы переступили, мой муж, которого я любила, за которого была счастлива выйти замуж, несмотря ни на какие придирки окружающих, от которого хотела детей…
Что это такое? Помешательство, вот это настоящие сумерки сознания – мы просто целовались, ничего больше. Максим прижимал меня к себе, держал так крепко, словно мои мысли об урагане реальны и в его голове, потому что отпустит и всё пропало. И меня било этим проклятым током, пронизывало этими разрядами, теперь я стала едина с Китой, которая была уничтожена этой нереальной, неестественной силой тяги одного человека к другому.
Мне казалось, что мы как два электрода – из одного в другой идёт чистое электричество. Ощутимое и потрясающе убийственное. Мы оба взялись за оголённые провода, и теперь, пока не сгорим, не отпустит. Так и будем бесноваться, пока кто-то не дёрнет рубильник. Но уж точно не я, и не Максим – мы просто не могли остановиться.
Он потянул за резинку в моих волосах и распустил их, они рассыпались по плечам, а он запустил в них руку, кладя её на мой затылок. Ничего больше – просто один бесконечный поцелуй или может сотня быстротечных…
Я не знаю – у меня не было сил на анализ происходящего. Если бы ему надо было ещё, то я отдала бы вдвое больше того, что он бы попросил. Но Максим не просил, не говорил – только обнимал и целовал.
И мы оба почти сгорели.
Но рубильник дёрнули.
Кто-то там за стенкой, в той чуждой нам сейчас реальности, что-то крикнул, кто-то кому-то кажется врезал. Старая добрая тусовка с пьяными разборками.
В стену влетела бутылка и разбилась с таким оглушающим грохотом, что мы оба застыли, тяжело дыша и смотря друг на друга.
Разборка ворвалась в сумрак уборной: крики, брань, возня… Корнев молча отгородил меня от всего этого и я вышла.
Нет, я не пошла в сторону столика – я не была готова. Это стало бы убийством меня, моего разума, моей души. Я вышла на улицу и просто пошла прочь.
Мне было искренне наплевать на холод, потому что меня распирало жаром от того, что только что со мной произошло, всё это было настолько нереальным и поражающим, сотрясающем моё сознание. Мне хотелось выть, я не понимала, что происходит – я даже не осознавала в какой реальности я нахожусь.
Меня догнала Джулс, она надела на меня моё пальто и намотала на шею шарф, что-то проговорила, нет проорала мне в лицо, но я не поняла ни слова, точнее просто не слышала, словно у меня были в ушах наушники, пробки, да вообще я была глухой.
Джулс заглянула мне в лицо, потом просто обняла, поцеловала меня в щеку, шею и больше я уже ничего не помнила.
В голове почему-то играла одна и та же бессмысленная песня про мечты самурая, я знала её, потому что она нравилась Джулс, но почему она играла в моей голове и что вообще со мной такое случилось?
— Доброе утро, крошка, – возвестил Моцарт, сидящий на кухне в квартире Джулс.
— Привет, – улыбнулась я и он расставил руки, призывая меня, чтобы обнять.