Встретимся на той стороне - стр. 36
— Вика, ты чего не отвечаешь? – возмутилась она. — Совсем нет минуточки с мамой поговорить?
И я тяжело вздохнула, с другой стороны успокаиваясь – ничего не случилось, всё как всегда.
— Мама, я в офисе. Сегодня совещание.
— Оно закончилось давно, – возвестила моя любимая родительница.
— Откуда ты…
— Я с Владом говорила – ты ж трубку не взяла, – и я почувствовала, как в меня втыкают иголку, которая должна была вызвать совершеннейшее отчаяние и безграничное чувство стыда.
— Прости, – я сдалась.
— Вот, будешь потом жалеть, когда меня не станет!
— Мама! Перестань!
— Мама-мама, – передразнила она меня. — У меня важная новость, между прочим!
И она сделала паузу, ожидая моё:
— Какая?
— Я узнала всё! – ответила мама с торжеством завоевателя новых земель. — Аллочка ходила к чудо-специалисту! Она мне дала номер и я позвонила и записала тебя на консультацию.
— Аллочка? Специалист? – я не понимала ничего из того, что услышала. — Куда записала, мама?
— Вика! – воскликнула она и я ясно увидела перед глазами её недовольное лицо. — Алла беременна, помнишь? Она ходила к прекрасному доктору, та ей помогла очень. И я тебя записала – идёшь в следующую пятницу с утра, запись на девять двадцать, натощак только иди. Я пришлю тебе адрес и имя доктора. Хотя Владу всё рассказала, он уж запомнит.
— Что? – и меня словно облили ледяной водой. Алла? Доктор? Следующая пятница? Влад знает?
— Вика, не смей! – взвилась моя мама. — Знаешь, как сложно к ней попасть? На полгода вперёд всё расписано – просто это потому что Алла, и потому что вот так сложилось, что окошко появилось в записи. Не смей, не смей всё испортить! Как на нас будут смотреть? А на Аллочку? Ей же рожать ещё, между прочим.
И что-то ещё в том же духе, а у меня как уши заложило. Я даже вздохнуть не могла.
— Вика? – крикнула мне в трубку мама.
— Я поняла, – ответила я, с невероятным трудом ворочая языком.
— Хорошо, – и она стала спокойнее. — Неужели сложно сразу так? Вечно ты меня доводишь, Виктория Михайловна!
И это обращение по отчеству было последним доводом, таким – словно гвоздь в крышку гроба. В эти моменты обычно и я и папа точно знали, что лучше ничего не говорить, лучше вообще притвориться мёртвыми или несуществующими. Хотя именно так я сейчас себя и чувствовала.
Мама положила трубку, а я застыла возле колонны у входа в бизнес-центр, смогла, наконец, вдохнуть, а с выдохом на меня нашли горькие и болезненные слёзы.
Я стояла и рыдала, как ребёнок – стыдно, обидно, больно… невыносимо!
— Вика? – Корнев схватил меня за плечи и развернул к себе лицом, нагнулся, чтобы заглянуть в лицо. — Вика, что случилось?
А я не могла ничего сказать, да и даже, если бы могла – нет-нет-нет, только не Максиму!
Я промычала что-то, попыталась вывернуться, но куда там:
— Вика, Вика, – и он меня обнял. Потом цыкнул недовольно и потянул меня за собой.
Я и понять не успела, как была посажена на переднее пассажирское место его машины, сначала он присел передо мной на корточки, но у меня не было сил на сопротивление, но и на коммуникацию не было. Я слышала, как он вздохнул, а потом очень аккуратно заставил меня убрать ноги в салон. Закрыл дверь и обошёл машину, сел за руль.
Некоторое время мы просто сидели в тишине – ну, точнее я плакала, безутешно рыдая, сложившись пополам и уткнувшись в колени, а Корнев гладил меня по спине.