Встречи на краю. Диалоги с людьми, переживающими утрату, умирающими, исцеляющимися и исцелившимися - стр. 13

– А также не забывайте, что вы не единственная, кто переживает утрату. Её чувствует и ваша мать. Вы теряете конкретного человека, а она теряет целый мир.

Д.: Вы хотите сказать, что мне нужно просто позволить своей матери умереть?

С.: Я хочу сказать, что вам нужно просто позволить ей жить. Позвольте ей иметь такое будущее, какое ей хочется. Ведь проживи она даже ещё один год, но в атмосфере напряжённости и насилия, что бы это на самом деле вам дало? Если ваше сердце закрыто от неё, в каком‑то смысле для вас она уже мертва. И вы отворачиваетесь от неё, хотя она ещё не покинула этот мир.

Д.: Как я могу позволить ей умереть, когда я её так сильно люблю?

С.: Как вы можете позволить ей умереть, если любите её? Обратите внимание, что вас отделяет от неё вовсе не смерть, поскольку на самом деле в момент смерти она настолько же жива, как в момент рождения. Вас разделяет не что иное, как страх – привязанность. Пусть ту огромную любовь, которую вы ощущаете, почувствует она, пусть эта любовь течёт к ней, чтобы она могла двигаться дальше в правильном направлении.

В ходе дальнейшей беседы казалось, будто Дорис изо всех сил старается проникнуться словами, которые я говорил.

Мне безумно больно, когда я думаю о том, что она умирает, но мне также больно думать, что, возможно, вы говорите правду, и в каком‑то смысле я могу отвергать её, ведь я сама боюсь отвержения, я удваиваю её проблемы, пытаясь помешать ей пуститься в свободное плавание, когда она больше всего нуждается в моём любящем руководстве. Я попытаюсь этого не делать.

Несколько недель спустя Дорис позвонила и сообщила, что её мать умерла и что

…когда я отпустила её, просто приняла её, произошло нечто удивительное. Мы просто любили друг друга. Я так рада, что она умерла дома. Что она не отправилась в больницу, как она и хотела. У неё великолепное чувство юмора. Как‑то раз незадолго до того, как она умерла, она поблагодарила меня за то, что я «больше не давлю» на неё. Она сказала: «Смерть – странная вещь. Мне не приходится чувствовать тошноту из‑за химиотерапии, а также запихивать голову в мусорную корзину. Мне постоянно было настолько плохо, что этого хватит на целую жизнь». В эти последние две недели мы очень много смеялись. Я не могла и представить себе, что можно пережить столько счастливых моментов, когда кто‑то умирает. А также столько любви. И знаете, за день до своей смерти моя мать всё так же посмеивалась. А когда я спросила её, почему она смеётся, она ответила: «Нет ничего настолько прекрасного, что не могло бы осуществиться». А когда я спросила её, что она имеет в виду, мать просто ответила мне, что чувствует себя счастливой и что «всё в порядке». Затем она предложила «вернуться к насущным проблемам, жить дальше». Я так рада, что была рядом с нею, когда она умирала. Она умерла после полудня, и прямо перед смертью она села на кровати, её лицо озарила широкая улыбка, и она сказала: «Твой отец пришёл за мной». Но мой отец умер пятнадцать лет назад, так что мы могли только смеяться и плакать вместе. Это было прекрасно.

Мы немного поговорили о том, готова ли она принимать своё чувство утраты и любви.

Сейчас Дорис время от времени звонит нам и рассказывает о том, как идут дела у неё и её детей, и что она чувствует себя гораздо ближе к детям.