Встречи и расставания - стр. 47
Так пролетел день.
Потом второй, когда они гуляли по посёлку и всем стало очевидно, что между ними существуют какие-то отношения. Но никто не задавал вопросов.
И лишь когда на третий день она проводила Виталия на аэродром, Софья Лазаревна, по-матерински чутко уловив изменения в дочери, спросила напрямую, почему-то с необъяснимой тоской ожидая ответа. Услышав его, тяжело вздохнула, уточнив:
– А ты уверена, что вы любите друг друга?
По взгляду Светланы поняла, что та обиделась и не считает вопрос серьёзным, но ничего больше говорить не стала, полагаясь лишь на судьбу, в которую последнее время верила всё больше и больше.
Осипу Давидовичу она ничего не сказала. К тому же Светлана вновь стала весёлой, энергичной, в школе она неизменно получала пятёрки, ходила на все консультации, и уже ни у кого из учителей не было сомнений в том, что она поступит, куда хочет. Правда, она ещё не определилась с выбором и как-то вечером заявила, что возможно, пойдёт не в гуманитарный, а, к примеру, в строительный институт, на что Софья Лазаревна, всплеснув руками, заявила, что с неё достаточно бездарно потраченных усилий на начальное музыкальное образование Светланы, к которому та относится совершенно наплевательски, хотя есть способности. Светлана напомнила, что в музыкальную школу она не рвалась, её водили туда силком. И тут уже не выдержал Осип Давидович, объявив, что в семье музыкантов кто-то должен продолжить традицию. Вполне возможно, у Светланы ещё появится желание и она будет если не музыкантом, то преподавателем музыки. Светлана возразила, что она не единственная, у Розочки больше данных, ей нравится музицировать и она уж точно так или иначе продолжит традицию. Но Осип Давидович на этот раз был непреклонен, признался, что его нынешняя работа отнюдь не приносит ему удовлетворения и если бы не необходимость зарабатывать, он давно бы ушёл…
«Без ордена?» – съязвила Светлана, и Осип Давидович впервые в жизни стукнул кулаком по столу и пообещал сам отвезти её в Москву и лично сдать документы туда, куда решит он.
После этой размолвки в семье опять наступили ровные будни, каждый занимался своим делом и жил своей жизнью: Осип Давидович – прорабскими заботами – он исполнял обязанности прораба, Софья Лазаревна – вокальной группой, набранной из восьмиклашек, Розочка, помимо музыки – девичьими увлечениями, а Светлана – написанием писем. Она писала чаще и больше, чем Виталий. Он, как правило, на паре страниц излагал свою студенческую жизнь, состоящую в основном из сессионных страхов и их преодолений, затем коротких каникул, которые он провёл в Подмосковье на спортивной базе института, занимаясь лыжным спортом, потом о начале новой сессии, более серьёзной и требующей больших усилий, отчего у него практически не остаётся свободного времени, – пусть не обижается, что писать он будет реже.
Как раз в это время Светлана поняла, что с ней что-то происходит. Порывшись в книгах, нашла всему объяснение и, пролежав в своей комнате весь выходной, к вечеру написала Виталию короткое письмо о том, что она беременна и не знает, что делать.
И стала ждать ответа, решив больше не думать о том, что зарождается в ней, и продолжая усиленно заниматься.
Раз в неделю, как правило, по субботам её отвлекал Николай. Он уже ходил без костылей и настойчиво приглашал возобновить съёмки фильма о посёлке, который за этот год так разросся, что и не узнать, и она тоже изменилась, и вот эта «взаимная диалектика», он так и сказал, может стать основным стержнем всего фильма. Розочка напомнила ему об обещанном фильме о море, но у Николая всё не хватало времени на монтаж. После больницы он стал худым и каким-то жалким. Софья Лазаревна усиленно его подкармливала, он не отказывался и подолгу просиживал с ней на кухне, ожидая появления Светланы.