Встреча или другая реальность 1: Черная Дыра - стр. 2
Глава-2
Злачные заведения в то время, как и сейчас, пользовались дурной репутацией. Хотя и нельзя было сказать, что органы не знали о таких злачных местах, так как им попросту было чихать на них, негласно они сами пользовались их услугами. И тем эти бордели жили. Но все же под конец и их сажали в НКВД. Говорили так, кто был в вышке, тот оттуда уже не вернется. Но все знали об этом, и для некоторых был шанс спасти своих мужей, сыновей от не минуемого расстрела.
В одно из таких злачных мест пришла Прасковья и Лагужина. Сразу табачный дым интеллигентных дам и запах из-за рта табаком и перегаром ударила в голову Прасковьи. Она еще никогда не было в подобных местах, и для нее это все было в дековильку. Дамы в платьях последней их моде выделывались разные пируэты и разные невообразимые "ПА". Кто-то сидел у барной стойки и пил самогон. Все напоминало ужас, из каково-то сна, где правил балом людской бог. И звали его Ропот и Страх. Эти два слово здесь в этом подвале страшил люд, горького разочарование. Хотели как лучше, а получилось как всегда. Кто-то у стойки говорил. – Сегодня приходили к нам, забрали Николая. А за что, он ничего плохого не сделал, а говорят враг народа. Да какой же он враг, он и муху то не обидит, а тут ему приписывают враг народа: Другая женщина отвечала пья горькую. – Все мы сейчас ходим под страхом, не у одной у тебя горе. У всех сейчас нет двора, от куда кого бы не увезли. Да ты сама небось про это знаешь Фекла. Та зловеще улыбнулась. Выпила самогонку, сказала. – У меня такое ощущение, что мы бежим, бежим, бежим, бежим. По длинной извилистой дороги. Бежим в пустоту, все набирая темп, и не можем остановиться тут. Она заметила Лагужину. Она шла к ним с Прасковьей и о чем-то с ней говорила. Подойдя к женщинам, Лагужина поинтересовалась.
–Почему не веселимся?
–А чему нам радоваться? – сказала одна из женщин. – Мы обсуждаем проблемы насущной жизни.
Лагужина не могла поверить собственным ушам, вчера еще эта женщина радостная и жизнелюбивая радовалась жизни, а сейчас она видела нетрезвую убитым горем женщине.
–Скажи Евдокия, – затягиваясь папиросой, спрашивала женщина. – В чем мы виноваты, что так с нами?
На этот вопрос вряд ли она могла ответить, да и могла б, вряд ли могла б сказать. Шпики были на каждом шагу, не было ни одного место, где можно было встретить их проклятую ненавистную физиономию. Смотря на эту женщину Лагужина чувствовала ее боль, боль материнского сердце и просто слабой женщины.
–Я не знаю. – честно сказала Лагужина, и обратившись к Прасковье сказала. – Когда ни будь и нас постигнет такая учесть.
Женщина увидела Прасковью и спросила:
–А кто это с тобой?
–Эта Прасковья. – Представила она ее женщинам. – Прасковья, эта Фекла и Марфа.
–Очень приятно.
Марфа спросила:
–Нам тоже, выпьешь?
Прасковья не отказалась.
Вскоре изрядно подпившие дамы захотели танцевать. Но мужчин в заведении было в десять раз меньше чем дам. Марфа спросила:
–Что будем делать?
Прасковья решила, что раз нет мужчин то, женщины тоже будет вполне довольны эта не проблема, будим танцевать друг с другом, и пусть кто о чем думает, нам хорошо, а других то что мы делаем не касается. Лагужина вынуждена была остаться у стойки, так как из-за своей упитанности она не могла танцевать с кем бы то ни было, и женщинам приходилось танцевать меж собой по очереди. Но это продолжалась не долго, и когда Фекла заснула от большого приема алкоголя, Марфа спросила: