Встань и иди - стр. 50

7 декабря с ташкентского аэродрома стартовали в неизвестность основные силы ««мусбата». Взлетали ночью. В Ил-76 вместе со спецназовцами сидели несколько человек в летах, одетые в старую военную форму. Подумав, что это призванные из запаса, которых в обиходе называли партизанами, Шарипов подошел к одному, похлопал по круглому животу и сквозь шум двигателей прокричал:

– Не страшно, дядя? На войну вроде как летим. Судя по возрасту, ты еще в Великую Отечественную воевал…

Незнакомец инстинктивно подобрал живот, улыбнулся в ответ:

– Да нет, все нормально, не страшно.

Прилетели на рассвете. В легкой дымке утра вырисовывались крутые горные хребты. Выяснилось, что аэродром, где сели, – афганский, и находится он в 70 километрах от Кабула. Здесь же поодаль от бетонки стояли палатки «мусбата».

Шарипов неожиданно встретил «своего» «партизана»: перед ним навытяжку… стоял генерал! Заметив ротного, он по-доброму улыбнулся, спросил:

– Как дела?

Шарипов тоже непроизвольно вытянулся по стойке «смирно» и со страхом вспоминал, как запанибрата хлопал по животу человека, который командует генералами. «Вот так влип по доброте душевной», – подумал он с горечью, прикидывая, чем может обернуться его выходка в самолете.

– Да ты не тушуйся, – успокоил его «партизан». – Молодец, хорошо держишься. Давай так и дальше действуй.

Он то уж точно знал, что этому молодому офицеру мужество скоро ой как понадобиться.

Холбаев собрал подчиненных, пояснил:

– Никакие это не «партизаны», а представители советского правительства и военачальники. Будьте с ними поосторожнее.

«Мусбат» и в Афганистане жил по давно установившемуся распорядку дня: в 5 утра подъем, физзарядка, утренний осмотр, обязательная тридцатиминутная политинформация, завтрак, развод, занятия. То, что правительственный переворот в Афганистане первоначально планировался на 14 декабря, никто из «мусбатовцев» не знал. Этот план знали, пожалуй, только члены Политбюро ЦК КПСС да кое-кто из руководства КГБ.

В Кабуле руководили всем только три человека: это сам Амин, начальник службы госбезопасности Асадулла, его племянник, и начальник Генерального штаба Якуб. В первую очередь необходимо было нейтрализовать эту тройку, лишить их возможности управлять армейскими соединениями и частями. А затем выдвинуть из Баграма советские подразделения и захватить важные государственные объекты в Кабуле, нейтрализовать афганские воинские части с помощью советников.

Командиром авиационного полка в Баграме был недружественно на строенный к советским военнослужащим афганский подполковник Хаким. Одним лишь своим присутствием он постоянно держал в напряжении готовивших операцию. И тут подвернулся случай. В момент посадки Ил-76 на аэродроме снова внезапно погас свет. Прогуливавшегося по аэродромной бетонке афганца кагэбэшники скрутили и, дав мощный пинок под зад, впихнули в иномарку. Машина рванула с места, и больше никто Хакима на аэродроме не видел. Став невольным свидетелем этой сцены Шарипов только подивился дерзости комитетчиков.

10 декабря Огаркова снова вызвали на заседание Политбюро. Но теперь он докладывал уже в присутствии Брежнева и заметно волновался, хотя внешне это никак не проявлялось.

Леонид Ильич сидел во главе стола и молча слушал, периодически шамкая губами. Казалось, что он думал о чем-то своем. Но когда Огарков перешел к прогнозам возможных изменений международной обстановки, он оживился. Лохматые брови приподнялись, выдавая неподдельный интерес.