Вспомнить подробно. Гибель «Г Берлиоза» - стр. 3
В школьные годы мы делили с Клюкманом одну парту. При этом Женька занимал две трети скамьи, поскольку был очень подвижен. Своими успехами в математике я обязан исключительно Клюкману, поскольку списывал у него контрольные работы.
На уроках химии мы обычно занимались своими делами – смешивали в кучу разные реактивы и добивались непредсказуемых результатов. Адские смеси шипели, дымились, горели и взрывались. Ещё тогда я понял, что химия – вполне себе загадочная наука.
– Клюкман, к доске! – прозвучал однажды резкий голос нашей химички, Надежды Афанасьевны Зельцер.
– Глюк, тебя! – злорадно прошипела вредная отличница Верка Лямина.
– Изобразите нам, Евгений, структурную формулу синтеза ДДТ, – объявила приговор Надежда Афанасьевна. – За верный ответ получите верные пять баллов!
Отхватить у Зельцер пятёрку, это всё одно, как стать героем Советского союза, вернувшись живым из космоса.
Учительница уже объяснила аудитории, что ДДТ – это банальный дуст, которым травят тараканов и полевых вредителей. При этом скороговоркой озвучила формулу ядовитого порошка: «Дихлордифенилтрихлорметилметан».
Женя вздохнул и начал выбираться из-за стола. По пути к эшафоту зацепил локтем и опрокинул штатив с пробирками. Приговорённый к экзекуции этого даже не заметил.
Химичка уже предвкушала свой триумф – ещё раз показать миру, какие мы законченные балбесы и не годимся решительно ни для чего.
Но, к всеобщему восторгу, через семь минут формула была готова. Со всеми валентными, ковалентными и прочими связями. Женя стоял у доски, вытирал руки пыльной тряпкой и застенчиво улыбался.
– В жизни всегда есть место подвигу! – озвучили молодёжный лозунг отличница Лида Шварц.
– Пять баллов, Клюкман! – сказала изумлённая химичка.
– Ничего сложного, – объяснил мне потом Клюкман. – Я автоматом запомнил название формулы – дихлор дифенил три хлор метил метан. А зная валентные связи, нарисовать формулу – пара пустяков.
Десятилетку я закончил легко. По точным наукам в аттестате были четвёрки, по не точным – все тройки.
Клюкман получил отличный аттестат, который портила единственная тройка по литературе. Он не осилил «Войну и мир», совершенно не представлял, кто и зачем поднимал «Поднятую целину» и не догадывался «Кому на Руси жить хорошо». Клюкман смутно подозревал, что Анка-пулемётчица и Анна Каренина – это одна женщина.
По Маяковскому остро встал вопрос – кем быть?
– Мы будем осваивать просторы родины, начиная с провинции, – однажды сказал мне Клюкман. – А где сейчас крутятся большие бабки?
– В Газпроме, Женька.
– Ты прав, как всегда. Но там у Шмуллера – есть свои дети. Надо рвануть на Восток и заняться автомобильным бизнесом. А для начала стать моряками, чтобы попасть в Японию.
– Романтика!
– Какая к чёрту романтика?! Бизнес и ничего кроме!
Мы сели в поезд и с тридцатью рублями, зашитыми в трусы, отбыли в город у моря. Глядя из окна на пролетающие вёрсты, я понял, что наша провинция жутко длинная и дикая на востоке.
Дед-попутчик сказал на это: «За Уралом у нас два человека на один квадратный километр. И оба пьяные!»
Владивосток поразил меня необычным холмистым пейзажем и красивыми девушками. В Киржачах у нас ровное место и, как мне казалось, солнце восходит не с той стороны. И не туда заходит.
В комнате «абитуры» нас было пятеро. Народ со всех концов Союза. Были зубрилы и тихони, маменькины сыночки, которые не умели матом, были пацаны, уже считавшие себя лихими мореходами. К началу экзаменов прибыли два взрослых парня в военной форме и с нашивками сержантов. Они были вне этикета и поступали в «бурсу» без конкурса.